Читать онлайн «Я был адъютантом генерала Андерса». Страница 79

Вот этакое письмо послал «приятель» Сикорского посол Кот в то время, когда он уже хорошо знал Андерса и его различные махинации. Сколько лжи в этом письме!

Совершенно очевидно, что Черчилль приглашал Андерса в Москву не для обсуждения вопросов Ближнего Востока. О Ближнем Востоке Андерс не имел ни малейшего представления, и трудно себе представить, чтобы английский премьер-министр искал совета и мнения Андерса на эту тему. Черчилль пригласил Андерса в Москву в расчете на то, что получит определенные конкретные данные о положении в России.

Телеграмму, запрещающую вылет в Каир, Андерс получил в гостинице «Дербент» в десять часов вечера во время ужина, на котором присутствовал и профессор Кот. А в два ночи об этом же было получено шифрованное письмо. Отлет был назначен на восемь часов утра, следовательно времени имелось вполне достаточно для его отмены.

Аргумент, что армия не признала бы другого командующего, кроме Андерса, был величайшей глупостью. Армия приняла бы любого, который был бы назначен приказом верховного главнокомандующего. Только может быть те, другие, не были бы так милы профессору Коту.

Запугивание Сикорского маршалом Рыдз-Смиглы — тоже невероятный абсурд: все мы прекрасно знали, что маршала тогда уже не было в живых.

Пока письмо посла Кота не вызвало положительной реакции, участниками событий вновь становятся генералы Янушайтис и Соснковский. Одного из них Сикорский намеревался послать на Ближний Восток. Когда распространился слух о возможном приезде Янушайтиса, наступила пора тесного союза Андерса с санацией. Андерс созвал в Тегеране специальное совещание высших командиров, на котором присутствовали генералы Токаржевский, Богуш, полковники Окулицкий, Сулик, Рудницкий, Коц и другие. Андерс заявил собравшимся, что Сикорский за вывод армии из Советского Союза может снять его с должности командующего. Хотя делал это он не один, все присутствующие были согласны с Сикорским. Он только осуществлял их желания. Кроме того, Сикорский вменяет Андерсу в вину переговоры с англичанами, главным образом с Черчиллем. Андерс заявил, что все это он делал в интересах и на благо Польши. Если Сикорский действительно не утвердит Андерса и захочет его отозвать, он просит поддержки присутствующих на совещании. Если они окажут ему такую поддержку, то он приказ Сикорского не выполнит.

Все присутствующие поддержали позицию Андерса, хотя не высказались, как они поступят в случае, ели Сикорский отдаст упомянутый приказ. А полковник Коц в довольно циничной форме заявил, что ему все равно, кто будет командовать армией, поскольку лично ему от этого никакой пользы. После разговора с командирами Андерс почувствовал себя немного увереннее.

Обо всем этом со стороны узнал посол Кот, конечно, с определенными комментариями. Вероятно, не желая, чтобы без его ведома разразился какой-то скандал, а, возможно, делая расчеты на будущее, профессор Кот провел с Андерсом длительное совещание, после которого написал большое письмо Сикорскому. В письме он добивался безусловного оставления Андерса на должности командующего армией на Ближнем Востоке, обосновывая это требованием времени. Перед отправлением письма, он передал его Андерсу для ознакомления и обсуждения. Прочтя письмо, Андерс внес несколько поправок и, обращаясь ко мне, сказал: «Вот видишь, какие у меня хорошие отношения с профессором Котом, как он мне помогает». Он передал мне письмо, чтобы я прочитал его. В тот же день письмо из посольства в Тегеране было передано шифром лично Сикорскому в Лондон.

В этот период Сикорский чувствовал себя уже совершенно одиноким, никто его не поддерживал. Правительство к военным делам относилось, пожалуй, безразлично. Впрочем, говорить о правительстве, способном принимать реальные решения, в то время было трудно. Это была просто группа разнородных людей с различными взглядами, преследующих различные цели.

Оппозиция, не представленная в правительстве, неистовствовала, стараясь свергнуть Сикорского. Борьба с Сикорским была единственным содержанием ее деятельности.

Ближайший друг Сикорского профессор Кот, открыто выступал против его планов.

В верховном командовании, которое почти целиком состояло из санацистов, у Сикорского также не было поддержки. Почти все не переносили Сикорского и рассчитывали на то, что в Андерсе они могут иметь «своего человека» именно для борьбы против Сикорского, поэтому и поддерживали его.

В конце концов, Сикорский под давлением всех этих обстоятельств смирился и отказался от своего решения отозвать Андерса. Письмо посла Кота, утверждавшее, что Андерс весьма лоялен по отношению к Сикорскому, способствовало назначению Андерса командующим польскими вооруженными силами на Ближнем Востоке.

Таким образом, после нескольких недель колебаний в середине сентября 1942 года, наконец, пришел приказ, и Андерс стал командующим польскими вооруженными силами на Ближнем Востоке.

Победа Андерса была полной. Генерал Заенц стал его заместителем.

Что представлял собой Заенц и почему выбор пал на него? Вероятно, у Сикорского просто не было под рукой никого другого. Некоторых он опасался, а Заенц ничего собой не представлял. Это был человек безвольный, слабохарактерный и неумный. Сикорский присвоил ему звание генерала дивизии и направил на Ближний Восток, как кандидата на должность командира второго корпуса, который предполагалось формировать. Сикорский полагал что Заенц сможет стать противовесом Андерсу, внушающим опасение, что в случае чего не Андерс, а он будет командующим (первоначальный вариант Сикорского). Если согласие Сикорского на назначение Андерса командующим еще как-то можно было объяснить, то назначение Заенца его заместителем понять было трудно, тем более, что Заенц никаким противовесом Андерсу стать не мог, поскольку он не имел авторитета и к тому же был большим трусом.

В это время Андерс больше всего заботился о том, чтобы упрочить и расширить свою популярность.

Через несколько дней после возвращения из Каира в Тегеран генерал выбрался в Пехлеви, куда прибывали транспорты людей из СССР и где временно располагался наш военный лагерь. Поездка проходила в обстановке крайней спешки, ведь в тот же день должно было состояться совещание с англичанами по вопросу о нашей дислокации польских воинских частей. Время было рассчитано по минутам, его не хватало на обстоятельное инспектирование лагерей. В этот раз мы ехали в открытом автомобиле вдоль многотысячных шеренг штатских и военных, стоящих по обе стороны дороги. Генерал стоял в автомобиле с видом победителя, как спаситель. Толпа восторженно приветствовала его, как освободителя всех из неволи. Он приказал остановить машину и поднял на руки какого-то мальчика лет шести, дал ему конфет и несколько минут с ним занимался. Стоявшая в стороне мать ребенка была восхищена, остальные умилялись этой идиллической картинкой. Когда мы двинулись дальше, я спросил генерала, зачем он это делает, зная, что у нас так мало времени. Генерал мне ответил: