Читать онлайн «Из воспоминаний». Страница 38

Я побывал в редакции «Нового мира» в середине февраля только один раз, по просьбе Твардовского. Он передал мне три рукописи мемуарного характера, которые не хотел бы оставлять своим преемникам. Одну из этих рукописей – «Полжизни» Д. Витковского – Твардовский особенно хвалил. Мне удалось ее опубликовать только в 1976 году с помощью Жореса – сначала в Лондоне на русском языке и небольшим тиражом. Позднее эта же небольшая повесть была издана и на некоторых других языках. Но ее автора в это время уже не было в живых; не объявились и какие-либо родственники.

Редакция «Нового мира» напоминала в середине февраля потревоженный улей. Многие известные писатели приходили сюда, чтобы узнать о положении дел и выразить солидарность с Твардовским. Ненадолго заходили в редакцию А. Солженицын и Е. Евтушенко. Чаще других здесь был Александр Бек. Всех не перечислить…

Внимательно следили за ходом событий в редакции «Нового мира» и работавшие в Москве западные корреспонденты. Однако никаких коллективных или «открытых» писем или протестов по поводу разгона редакционной коллегии «Нового мира» в эти дни не составлялось. К началу 1970 года как общественная активность интеллигенции, так и движение диссидентов пошли на убыль.

Твардовский в эти дни хотел встретиться с Брежневым. Его назначение на пост главного редактора происходило по решению Секретариата ЦК КПСС, и он, естественно, ждал разъяснения случившегося от высших партийных инстанций. Надо было сначала обратиться к одному из помощников Брежнева, и Твардовскому советовали звонить Евгению Самотейкину который считался среди помощников Генсека наиболее умным, либеральным и порядочным человеком. Однако организовать встречу Твардовского с Брежневым не удалось.

Мои друзья из аппаратных структур ЦК КПСС дали мне некоторые сведения о Большове, которые я передал Владимиру Лакшину. Большов работал заведующим одной из редакций на Центральном телевидении. Телевидение в 1970 году еще не являлось самой влиятельной частью СМИ, и заведующие редакциями здесь были, как правило, людьми малоизвестными. Ничем не отличился и Большов. Напротив, к нему было много претензий и в ЦК КПСС, и в финансовых инстанциях. Мои друзья уверенно говорили мне о том, что Большова назначили в заместители совершенно сознательно, чтобы вынудить Твардовского уйти в отставку.

Реально предполагалось назначить главным редактором «Нового мира» В. А. Косолапова. Это был партийно-литературный чиновник, который пользовался среди писателей репутацией умеренного либерала. В прошлом он работал не только главным редактором «Литературной газеты», но и директором издательства «Художественная литература» Это был достаточно влиятельный по тем временам, но отнюдь не независимый человек.

Собственное литературное имя из новоназначенных членов редколлегии «Нового мира» имел только Александр Рекемчук, прозаик и кинодраматург, автор многих киносценариев и повестей, входивший в правлений не только Союза писателей РСФСР, но и Союза писателей СССР. Он уже поработал в редакциях журналов «Молодая гвардия» и «Знамя», его имя было известно, но его не связывали ни с каким литературным направлением.

А. Т. Твардовский смог встретиться в самом конце февраля только с секретарем ЦК КПСС П. Демичевым. Демичев Твардовского не поддержал, и Александр Трифонович подал в отставку, которая тут же была принята.

В понедельник 2 марта в большом кабинете Твардовского состоялось заседание новой редакционной коллегии журнала. Из прежних членов редколлегии здесь присутствовал только Михаил Хитров, ответственный секретарь редакции. Он остался в редакционной коллегии по личной и настоятельной просьбе самого Твардовского, и мы все об этом знали. Ни в одной из центральных газет не было никаких сообщений об отставке Твардовского. Ничего не написала об этом даже «Литературная газета», хотя судьба «Нового мира» и отставка Твардовского были главной темой разговоров и споров в литературных и окололитературных кругах.

Между тем западная печать в первую декаду марта сообщала об отставке Твардовского во многих статьях и обзорах под крупными заголовками. «До свидания, Твардовский!», «Журнал в руках консерваторов», «Дело Твардовского», «Зовите Сталина!», «Твардовский ушел из “Нового мира”», «“Новый мир” между цензурой и репрессиями”» – вот лишь некоторые из заголовков западных газет. Кто-то подобрал для Твардовского большую часть подобного рода статей и сделал перевод некоторых из них. Твардовский сложил их в отдельную папку и показывал мне при нашей встрече в конце марта 1970 года.

Я привез Твардовскому некоторые материалы Самиздата, но также А. Д. Сахарова, мое и В. Турчина большое письмо на имя Брежнева, Косыгина и Подгорного по проблемам демократизации СССР. Твардовский был уже достаточно спокоен и наблюдал за суетой, которая тогда начиналась в связи с исполнявшимся в конце июня 60-летием поэта. С усмешкой он говорил, что принято решение срочно издать к юбилею двухтомник избранных произведений А. Твардовского. Великому поэту намекали, что готовится указ о присвоении ему звания Героя Социалистического Труда.

В марте 1970 года вышел в свет последний номер журнала, подписанный в печать А. Т. Твардовским. Это № 1 за 1970 год. Как всегда, книжки журнала выходили с большим запозданием. Я бережно храню этот номер журнала в своей библиотеке.

Один из моих добрых знакомых Григорий Водолазов, философ, профессор МГУ и крупный специалист по истории общественной мысли XIX века, написал большую и, на мой взгляд, очень глубокую статью, посвященную судьбе «Нового мира». Он рассматривал это событие в контексте всей русской истории – как важное событие в духовной жизни нации, как переломный этап в развитии советской культуры и как крупную победу консервативно-догматических сил и внутренней реакции.

Я сказал автору, что его статья может и сама по себе стать важным документом времени, как, например, письмо Белинского к Гоголю. Такой отклик был нужен, было больно сознавать, что «Новый мир» уходит без ответа, без протеста, без анализа. Но Г. Водолазов, показав статью еще нескольким друзьям, запер ее в ящик письменного стола, отказавшись даже от моего предложения показать статью Твардовскому. Трудно было осуждать его за это. По тем временам появление столь яркой статьи-отклика неизбежно вело бы к снятию с работы в МГУ, к исключению из партии, к трудной жизни безработного диссидента. Мало кто был способен тогда сделать такой выбор. В свой «Политический дневник» я смог поместить лишь небольшой, очень резкий, но поверхностный очерк – «После умерщвления “Нового мира” (вместо некролога)». Это был анонимный очерк, и под ним стояло лишь слово «Читатель». Поэтому я счел возможным включить в него несколько абзацев от себя. В таком виде этот очерк пошел и в Самиздат.