Читать онлайн «Воспоминания дипломата». Страница 83

Деловую часть разговора начал Селим Такла.

– Вам известно, господин посол, что ливанское правительство с понятным волнением наблюдало за вашими переговорами с сирийским правительством и вместе с ним горячо приветствовало их завершение. Вы также знаете, что ливанское правительство приняло решение идти по стопам Сирии. Фактически мы уже составили документ, который будет направлен от моего имени господину Молотову.

Он сделал паузу, как бы предоставляя мне возможность вставить слово, хотя, судя по всему, сказанное было всего только введением. Я выразил удовлетворение тем, что дело движется вперед, и заметил, что, очевидно, определенную положительную роль в этом сыграли наши предварительные контакты в Блудане и Дамаске.

– О, очень большую роль, – подтвердил С. Такла. – Поэтому-то мы и смогли заблаговременно подготовиться к выходу на сцену.

– Представьте себе, господин Новиков, – вмешался Риад Сольх, – мы настолько подражаем нашим сирийским друзьям, что даже проект нашего письма в Москву будет аналогичен посланию господина Мардам-бея.

Своим тоном и взглядом он как бы подчеркивал, что в его словах кроется какой-то особый, важный смысл. Я решил выждать, пока сам премьер-министр не раскроет его.

– Вот и прекрасно, – благодушно произнес я. – Сирийское послание как нельзя лучше достигло цели.

– Да, но ведь господин Молотов оставил без внимания очень существенный принцип, отраженный в нем, – мягко возразил Риад Сольх.

– Что вы имеете в виду? – попросил я уточнения, уже догадываясь, что подразумевает ливанский премьер.

– Я имею в виду вопрос о капитуляциях и прочих привилегиях царской России. В ответе Молотова они обойдены молчанием.

Так оно и есть! Тот же самый призрак далекого прошлого, что тревожил и сирийцев. В Сирии я дал на этот счет разъяснения, которые казались мне исчерпывающими. Но выходит, что их надо повторить и здесь. И я повторил их перед двумя государственными деятелями Ливана с такой же обстоятельностью, с какой сделал это в Сирии. Основной мой тезис по-прежнему сводился к тому, что ленинский принцип отказа от неравноправных договоров целиком остается в силе и прочно воплощен в практику советской внешней политики, поэтому надобность в его новом декларировании отпадает. Поэтому-то в ответе В. М. Молотова о таком отказе ничего и не говорится.

Селим Такла и Риад Сольх переглянулись, потом премьер заговорил:

– Мы нисколько не сомневаемся в искренности признания Советским правительством Сирии как равноправного партнера в международных отношениях, несмотря на то что прямых указаний на это в его ответе не содержится. Мы надеемся на такой же статус и в советско-ливанских отношениях. И все же в своем обращении мы, очевидно, вернемся к этому вопросу.

Он испытующе посмотрел на меня, словно ожидал возражений с моей стороны. Я сказал:

– Когда вы, господин премьер, заявили, что ливанское послание будет аналогично сирийскому, я заявил: «Прекрасно!» Сейчас, выслушав ваши дополнительные соображения, я могу снова заявить: «Прекрасно!» И убежден, что ваше послание даст столь же положительный эффект, как и сирийское. На этом деловой разговор закончился. Риад Сольх пообещал не позже завтрашнего дня доложить о нем президенту и высказал надежду, что уже в понедельник послание в Москву будет мною отправлено. Мы присоединились к остальным гостям, а через полчаса я и Днепров уехали. Теперь правительство могло заседать вполне официально. Возможно, что именно так оно в тот вечер и поступило.

Воскресенье – день отдыха, но нельзя сказать, чтобы мы провели его совсем праздно. Первую его половину мы посвятили осмотру древних памятников в местечке Баальбек, а вечер – обеду у президента Ливанской Республики Бешары эль-Хури. Приглашение на обед передал нам утром шеф протокола Бустрос, явившийся сопровождать нас в поездке в Баальбек и тем самым придавший ей характер протокольного мероприятия.

Вечерний прием у президента в честь советской делегации был менее многолюден, чем банкет на вилле-министра иностранных дел. Кроме Риада Сольха и Селима Таклы высокие обитатели дворца в Алее – Бешара эль-Хури и его супруга – пригласили на обед всего семь человек. – В их числе – Н. Бустрос и наш новый «опекун» Надим Демешкие, а также два личных адъютанта президента. Банкет проходил в довольно-таки церемонной обстановке, заметно отличавшейся от непринужденной атмосферы приема у С. Таклы.

На приеме С. Такла информировал меня, что в течение воскресенья проект его послания В. М. Молотову был окончательно согласован во всех инстанциях и завтра днем оно будет вручено мне в Бейруте. Я обещал быть там в условленное время.

В понедельник с утра мы трогаемся в недалекий путь – до Бейрута только 30 километров. Первый этап пути – Алей, за которым начинается непрерывный спуск к приморской равнине. Въехав в столицу, мы неторопливо колесим по улицам и площадям, чтобы составить о ней общее представление, затем направляемся в Национальный музей древностей. По преимуществу это древности финикийской цивилизации, но немало экспонатов и из других эпох.

Приближается время завтрака, и мы едем в отель «Норманди», где Протокольный отдел МИД забронировал для нас номер. После завтрака в номер к нам пришел шеф кабинета министра иностранных дел Халим Харфуш и вручил мне оформленное по всем правилам послание Селима Таклы на имя В. М. Молотова.

Как и предупреждали меня Риад Сольх и Селим Такла, документ был аналогичен сирийскому, но текстуально, конечно, не повторял его. Фигурировал в нем и вопрос о капитуляциях, упомянутый как бы вскользь в фразе, где в очень положительной форме говорится о внешней политике Советского Союза. Выглядит эта фраза так:

«Ливанский народ, который долгие годы боролся за свою независимость и суверенитет, которых он только что полностью добился, твердо убежден, что советская внешняя политика основана на уважении свободы и равенства всех народов – принципов, несовместимых с попытками завоевания и господства, так же как с капитуляциями, привилегиями и другими преимуществами, которыми пользовалась царская Россия».

Вряд ли после сирийского опыта и моих разъяснений ливанцы возлагали большие надежды на то, что ответ из Москвы затронет вопрос о капитуляциях. Но для них он был слишком важным и наболевшим, чтобы они могли обойти его молчанием.

Проводив Халима Харфуша, мы принялись за дело: надо было перевести текст документа и затем подготовить для немедленной отправки в Москву. Потом мы вчетвером продолжили экскурсию по Бейруту.