Читать онлайн «За океаном и на острове. Записки разведчика». Страница 9

12 июля 1942 г. было опубликовано официальное коммюнике о завершившемся визите Молотова в США. В нем указывалось, что сторонами «была достигнута полная договоренность в отношении неотложных задач создания второго фронта в Европе в 1942 году».

Британское правительство также подписало англо-советское соглашение с аналогичной формулировкой по этому вопросу. Одновременно Черчилль направил Сталину секретную памятную записку, в которой сообщал, что открытие второго фронта в Европе в указанные сроки будет разумным только при благоприятных условиях. Эта записка, как показали дальнейшие события, явилась очередным лукавым ходом Черчилля в отношении Советского Союза.

13 июля 1942 г. был опубликован текст советско-американского соглашения. Газета «Правда» в передовой статье писала: «…1942 год должен стать годом окончательного разгрома гитлеровских полчищ…» Известие о полной договоренности с Англией и США об открытии второго фронта в Европе вселяло надежду на быстрый конец войны.

Но радость была преждевременной. Правящие круги Великобритании и Соединенных Штатов не сдержали союзнического слова. Черчилль в своих письмах и при личной встрече со Сталиным в августе 1942 года выдвигал много надуманных причин о невозможности открыть второй фронт в 1942 году. В присутствии официального представителя США А. Гарримана Черчилль заявил, что широкое вторжение на Европейский континент Англия и США начнут весной 1943 года. И снова наши союзники не выполнили своего обещания. Они высадили войска в Нормандии лишь 6 июня 1944 г. — через три года после нападения фашистской Германии на СССР, когда исход войны был уже предрешен.

Смысл затягивания создания второго фронта теперь стал абсолютно ясен из опубликованных недавно архивных документов. Он состоял в том, что правящие круги США и Англии преследовали в войне и такую цель — обескровить СССР в его единоборстве с Германией и ее сателлитами, чтобы затем навязать свою волю как обессиленным участникам войны — советскому государству и фашистскому рейху, так и всему миру.

Война заставила советских граждан трудиться гораздо больше, чем в мирное время. В том числе и нас, сотрудников нью-йоркской резидентуры. Сейчас я удивляюсь, как мы могли справляться со значительно возросшим объемом обязанностей. Спрашиваю себя: «Что помогало нам выполнять их?» Несомненно, это было возможно прежде всего благодаря осознанию огромной ответственности и пониманию того, что своей активной работой мы будем содействовать победе. Разум и совесть подсказывали, что мы должны прилагать максимум усилий, духовных и физических, чтобы выполнять задания Центра оперативно, четко, проявляя инициативу, творческий подход, старание и сноровку.

Сотрудники резидентуры трудились по шестнадцать — восемнадцать часов в сутки. Жизнь состояла из работы и сна. Стыдно было много отдыхать, когда на Родине шла непрерывная битва не на жизнь, а на смерть. По указанию резидента я, как и другие товарищи, много занимался обеспечением отправки грузов в СССР, а также безопасности советских командированных граждан и моряков. Учитывая, что этот участок являлся надежным прикрытием моей разведывательной деятельности и имел большое значение для пополнения моего политического, оперативного и жизненного опыта, я расскажу об этом периоде чуть подробнее.

После вступления США в войну и начала поставок по ленд-лизу торгово-экономические связи с СССР начали быстро расширяться. В Соединенные Штаты стали приезжать советские специалисты по приемке военного снаряжения, промышленного оборудования и товаров. Среди них встречались и те, кто всего лишь шесть — восемь месяцев назад уехали отсюда, когда свертывались торговые отношения. Это были великолепные знатоки своего дела, владевшие английским языком, прекрасно изучившие местные условия. К 1944 году в советской закупочной комиссии и Амторге [4] в Нью-Йорке работало около двух с половиной тысяч человек, да еще столько же в Вашингтоне, где размещался руководящий аппарат комиссии.

Консульской работы с этой категорией советских людей было много. Каждый день приходили на прием десять — двадцать человек.

Важный участок — обслуживание советских торговых судов. На восточном побережье в 1942—1945 годах их всегда находилось от пяти до двадцати. Некоторые, нуждавшиеся в большом ремонте, стояли по три — пять недель. На каждый пароход после его прибытия приходил представитель генконсульства, чтобы ознакомиться с положением на нем, проверить, в порядке ли мореходные книжки у команды и судовая документация. В первую очередь выясняли, нет ли среди моряков больных, чтобы в случае надобности оказать им медицинскую помощь, поднять их настроение.

Представители генконсульства выступали перед моряками с докладами о международном положении, рассказывали о положении на фронтах, политической обстановке в США, советско-американских отношениях. Моряки задавали массу вопросов, поскольку во время многодневного плавания они фактически были оторваны от всего мира. Их особенно интересовала информация о военных действиях, чем объясняется задержка открытия второго фронта. Мы рассказывали о борьбе советских людей, о том, что в мире растет международная поддержка СССР, и призывали моряков работой на совесть помочь Родине и приблизить день победы над врагом. Такие выступления поднимали моральный дух моряков, учили их разбираться в сложной и не особенно искренней дипломатии Лондона и Вашингтона.

В войну на торговых судах плавало немало моряков со слабым здоровьем, которых в мирное время не выпустили бы в рейс. Но они держались стойко, трудились изо всех сил, не жаловались на болезни. Бывали случаи и тяжелых заболеваний, в том числе психических. Таких пациентов отправляли в американские больницы. Помню, как однажды с группой моряков и представителями закупочной комиссии и Амторга я присутствовал на кремации умершего советского моряка. Когда печальный ритуал закончился, к нам подошел владелец крематория и с серьезным выражением на лице по-деловому сказал: «Большое вам спасибо, пожалуйста, приходите опять». Эти слова резанули слух, но никто ничего ему не ответил. Мы безмолвно вышли за ворота этого малоприятного учреждения. Уже в автобусе представитель Амторга, много лет проработавший в США, сказал:

— Этот хозяйчик говорит такое всем живым, оказавшимся в его заведении. Его можно понять: у него конкуренция, а бизнес есть бизнес.

Многие советские моряки были свидетелями событий, происходивших в нашей стране, кое-что знали о ходе боев. Поэтому корреспонденты американских газет, журналов и радиокомпаний стремились взять у них интервью и получить информацию из первых рук. Моряков приглашали на вечера в русские, украинские и другие эмигрантские организации, а также в американские семьи.