Читать онлайн «Богдан Хмельницкий». Страница 54

В средних числах мая королевское ополчение соединилось с передовой польской армией. Хотя теперь у поляков не наблюдалось прежней беспечности и пренебрежения к врагу, но порядка в их огромном войске было мало. Станислав Освецим свидетельствует, что царила ужасная неразбериха. Когда стали прибывать полки, часовые у королевской палатки приняли их за неприятелей, что вызвало большое смятение. Король же напустился на ни в чем не повинных начальников полков и «стал неприлично ругать всех, произнося королевскими устами площадные слова и матерную брань, что многих сильно скандализировало».

Тот же автор сообщает, что поляки, зная по опыту крепость козацкой сабли, попытались получить помощь у Москвы, повернув дело так, что и у Москвы и у Польши общий враг — татары, с которыми надо управиться сообща. Однако московское правительство ответило уклончиво. «Управьтесь сперва сами со своими хлопами, — заявили в Москве польским гонцам, — а потом уже мы вам окажем помощь против татар».

В конце концов польская армия, достигшая огромной численности (около 100 тысяч человек), двинулась к местечку Берестечко, расположенному на реке Стыре, недалеко от города Дубно. Командовавший авангардом Конецпольский усмотрел там наилучшую позицию, поскольку можно было опереться на Берестечскую крепость.

В этот момент к Хмельницкому подошли, наконец, татары. Гетман задумал ударить на польскую армию во время ее марша к Берестечку, среди болот. Но высланный для наблюдения за его действиями Иеремия Вишневецкий взял в плен несколько козаков, и те под пыткой выдали этот план.

Еще раз представился Богдану удобный случай для атаки, когда громадное польское войско в невероятном беспорядке переправлялось через Стырь. Но стечение неблагоприятных обстоятельств помешало ему использовать эту возможность. До козаков дошли вести, что татары уже разоряют Украину, и они неохотно удалялись от родных хат; главное же, Хмельницкий не верил хану, и это связывало и сковывало его. Лазутчики донесли ему, что у поляков завязались тайные сношения с Ислам-Гиреем, а Богдан знал, что теперь хан особенно склонен к измене, так как предпочитает грабить московские земли и воюет только по приказанию Турции.

Не встречая препятствий со стороны противника, поляки переправились через Стырь и 17 июня двинулись к Дубно: там была крепость, а перед ней открытая местность, гарантирующая от засад и всяких неожиданностей. Но в это время получилось известие о приближении армии Хмельницкого.

Вечером 17 июня 1651 года войско Хмельницкого сблизилось с занявшей надежную позицию польской армией. У Богдана было 75 тысяч своего войска; численность татар определяется различно: от 20 до 100 тысяч человек. Повидимому, первая из этих цифр гораздо ближе к истине.

Татары стояли на левом фланге; в центре и на правом фланге — спешенные козаки, а правый фланг был укреплен еще и конницей.

Польской армией начальствовали: в центре — король, на правом крыле — Потоцкий, на левом — Калиновский. Весь цвет польской знати собрался здесь. Под командой Потоцкого сражались: Ляндскоронскнй, Опалинский, Любомирский, Сапега, Конецпольский, Собесские[138]; на левом крыле — Иеремия Вишневецкий, Замойский, Заславский, генерал Донгоф; в центре плотными рядами стояли наемная немецкая пехота и отборные полки шляхтичей. Вдоль всей линии польских войск были расставлены пушки, артиллерией командовал Пржзиемский. Его распорядительности обязаны были в значительной мере поляки успехом, потому что татары плохо переносили орудийный обстрел, а Пржзиемский именно их особенно настойчиво забрасывал ядрами.

Из 34 битв, которые довелось дать Хмельницкому, битва под Берестечком выделяется тем, что в ней стотысячные силы противников были охвачены небывалым ожесточением. Поляки дрались тут необычайно стойко; войска Богдана, хотя и хуже вооруженные, проявили обычное презрение к смерти и геройскую удаль. Но дело решили татары.

Уже в первой фазе боя козацкие военачальники начали беспокоиться о поведении татар. Подьячий Григорий Богданов, доносивший из Украины царю Алексею Михайловичу об этом сражении, пишет: «А Крымской де царь им козаком помочи не учинил, и стал своими людми от того места, где они козаки с Поляки бились, верстах в 3-х… И писарь де Иван Выговской, быв у Крымского царя, приехав в обоз, полковником и войску Запорожскому сказал, штоб стояли осторожно, потому что Крымской царь помогать им не хочет… И то де знатное дело, что Крымской царь им изменил»[139].

Однако, каковы бы ни были тайные замыслы Ислам-Гирея, он не сразу привел их в исполнение — потому ли, что опасался имевшихся в его стане специальных соглядатаев турецкого султана, потому ли, что хотел выждать и посмотреть, «кому бежать решит заря». В первый день битвы, 19 июня, бойцы Хмельницкого энергично нападали на королевские войска. Началось, как обычно, с джигитовки и поединков, затем козаки совместно с 10 тысячами татар ударили на одно крыло польского расположения, опрокинули шляхту, но были отбиты подоспевшими жолнерами и немецкими наемниками. Поляки потеряли в этой схватке многих знатных панов и шляхтичей: люблинского старосту Оссолинского, князя Козика, ротмистра Иордана. У татар был убит воинственный Тугай-бей, первый союзник Хмельницкого, сделавшийся его преданным другом. Его сабля досталась Марку Собесскому[140].

Ночь прошла тревожно. Богдан послал отряд козаков, который, бесшумно переправившись через Стырь, напал на немецкую пехоту и многих переколол.

Утром следующего дня оба войска снова выстроились на равнине. «С утра был густой туман, — пишет Н. Маркевич. — Обе армии были задавлены мглою, в девять часов она рассеялась, открылось зрелище, которое заняло душу и неустрашимых; блеск оружия, стон земли под конницею приводили в изумление».

Король ободрял свою армию. Хмельницкий в горностаевой мантии, препоясанный освященным мечом, скакал между рядами козаков, «и голос его, приводивший врагов в трепет своей резкостью, разносился на далекое пространство».

Никто из противников не желал первым начать атаку: король не хотел терять выгод своей позиции и мощной артиллерии, козаки выдвинули вперед знаменитый табор, составленный из трех рядов сцепленных телег. В три часа пополудни Иеремия Вишневецкий повел в атаку 18 хоругвей. Сам он мчался впереди, с обнаженной шпагой, без шапки и без панцыря. «Стремительным и быстрым движением, — говорит Освецим, — они заставили попятиться все козацкое войско и разорвали табор, хотя при этом и сами понесли чувствительные потери». Вишневецкого поддержали полки Конецпольского, а следом за ними вся польская армия перешла в наступление. Пржзиемский придвинул артиллерию и осыпал градом ядер позицию козаков и татар. Козаки, дрогнувшие на своем правом фланге под напором Иеремии, опрокинули зато в центре прусскую и курляндскую пехоту. Поляки бились с небывалым ожесточением, но трудно было предсказать, на чью сторону склонится окончательная победа.