Читать онлайн «Богдан Хмельницкий». Страница 32

Динамика восстания увлекает его на запад, в глубь Польши, и побуждает к энергичным действиям. Он должен считаться с этим, чтобы не восстанавливать против себя массы, а также чтобы не дать рассыпаться его плохо спаянной огромной армии; если бы она оставалась в бездействий, в ней возобладали бы центробежные силы, отпочковались бы бесчисленные загоны — и армия как грозная сила перестала бы существовать. Но, с другой стороны, он не хочет использовать все имеющиеся в его распоряжении средства, всю огромную потенцию восставшего народа. Не хочет — потому что это не соответствует в данный момент его целям.

Однако даже та сила натиска, которую он считал целесообразной, должна была, как он понимал, столкнуться с упорным сопротивлением Польши; и вот Богдан начинает усыплять поляков, посылая им успокоительные письма, вступая с ними в миролюбивые переговоры, и в то же время пользуется их пассивностью для продолжения восстания. Это его тактика против поляков.

Он обращается к московскому царю, прося его принять Украину под свое покровительство, но так как он понимает, что соединение с Русским государством не может быть достигнуто немедленно, он одновременно ведет переговоры с Турцией, крымским ханом и Польшей, хотя из перехваченных писем ему известно, что Польша восстанавливает против него всех соседей и в первую очередь Московское государство.

Нужно было обладать огромной уверенностью в себе, в своем личном авторитете среди полковников и бесшабашных толп удальцов, обладать колоссальной изворотливостью и ловкостью, громадной волей и храбростью, чтобы решиться на такую опасную игру. Это постоянное балансирование на острие ножа было тем более рискованным, что Богдан, строго говоря, не имел помощников; его соратники были преданы ему, но немногие из них поняли бы всю лукавую сложность его замыслов, а некоторые из них, например Кривонос, отражавший настроения и чаяния крестьянства, попросту воспротивились бы ей. Поэтому он не считал нужным посвящать их в свои истинные намерения.

Тем изумительнее виртуозность и уверенность, с которыми недавний сотник, всего несколько месяцев назад известный лишь в узком кругу козаков, осуществлял теперь глубокую и сложную политику, управлял массами и с достоинством вел переговоры с крупнейшими европейскими державами.

Какими же приемами и методами осуществлял Хмельницкий свои замыслы?

2 июня, то есть спустя две недели после Корсунской битвы, он отправляет письмо королю[84]. Собственно, отправлять было некому: король Владислав выехал из Литвы в Варшаву, чтобы созвать срочный сейм, но по дороге заболел перемежающейся лихорадкой и скоропостижно скончался (10 мая). Однако Богдан сделал вид, будто ему неизвестно о смерти короля: он все время подчеркивал, что воюет не с королем, а с панами, и потому обращаться теперь к ним с мирными предложениями ему не пристало.

Послание, адресованное покойному королю и рассчитанное на прочтение в сейме, было составлено в самых почтительных выражениях. «Подданство, верность и козацкую нашу службу смиреннейше приносим вашему королевскому величеству, — писал гетман, только что разгромивший две польские армии. — Хотя мы уж и наскучили своими беспрестанными жалобами, но все еще не видим вашего долгожданного ответа и не чувствуем облегчения».

Далее Богдан перечисляет обиды, чинимые козакам старостами и помещиками: у козаков отбирают землю, мельницы, коней и даже не позволяют жаловаться, называя просьбы гордыней, а жалобы бунтом; темницы полны заключенными козаками; комиссары козацкого войска вместо заступников являются утеснителями и т. д. и т. д.

Козаки вынуждены были просить помощи у крымского хана, а тут, волею божией, «при сухих дровах досталось и сырым».

Письмо заканчивается просьбой простить козакам их вину и обещанием отблагодарить короля верной службой.

Подписано: «Богдан Хмельницкий, Старший войска Запорожского».

Отвезти этот замечательный документ, в котором победитель сознательно принял тон побежденного, было поручено трем членам старшúны: Вешняку, Мозырю и Волдырю. Письмо являлось декларацией; практическая часть миссии трех полковников была изложена в преподанной им подробной инструкции, в которой перечислялись по пунктам обиды, переносимые козаками, и их требования. Вот эти пункты:

«1. Паны державцы и украинские урядники обходятся с козаками не как с рыцарями, а как с рабами. 2. Хутора, нивы, мельницы и все, что понравится, паны отбирают у них, а их самих заключают в тюрьмы, мучат, убивают. 3. Собирают с козаков, проживающих в королевских именьях, точно с мещан, десятину и поволовщину. 4. Не дозволяют козакам содержать у себя старых отцов и матерей. 5. С козацких вдов, хотя бы их сыновья были на службе, требуют подати и немилосердно грабят. 6. Козацкие полковники не препятствуют этим утеснениям. 7. Жолнеры забирают у козаков скот и фураж. 8. Козакам не позволяют свободно ловить зверей и рыб. 9. Полковники, вкупе с жолнерами, забирают себе лучшую часть козацкой военной добычи, оставляя лишь малоценное. 10. По всякому поводу вынуждают с козаков взятку. 11. Король разрешил увеличить реестр с шести до двенадцати тысяч, а также разрешил козакам ходить в море, но ни то, ни другое не выполнено. 12. Войско не получало пять лет жалованья, которое просит теперь выплатить. 13. Просят ни в чем не нарушать древней греческой религии и возвратить православным все церкви, переданные униатам. 14. Просят сохранить за войском все льготы, дарованные прежними королями».

Такова была программа, составленная Хмельницким и привезенная в Варшаву козацкими делегатами.

Самое характерное в ней то, что, даже разгромив польские армии, Хмельницкий и его сподвижники не думают ни об отделении от Речи Посполитой, ни об уничтожении панского гнета над украинским народом. Вся программа состоит из перечисления частных войсковых обид, и только в одном пункте, тринадцатом, указывается на обиду общего характера. Но, как справедливо заметил один историк, «обиды, испытанные козаками от панов, не имели ничего специфически козацкого; те же обиды испытывал и весь народ, только в последнем случае это были уже не обиды, а тяжелое и притом признанное народом порабощение».

На борьбу, начатую козачеством прежде всего в своих интересах, отозвался весь народ. Десятки тысяч «хлопов» и мещан стекались под знамена Хмельницкого.

Борьба против шляхты уже стала общенародной. «Общенародно то движение, — писал Ленин, — которое выражает объективные нужды всей страны […] Общенародно то движение, которое поддерживается сочувствием огромного большинства населения»[85].