Читать онлайн «Роковые иллюзии». Страница 24

Белкин был «повивальной бабкой» харнаковской сети высокопоставленных информаторов, охватывающей германскую промышленность и военные круги, причем многие из них были завербованы из числа его товарищей по «АР-ПЛАНУ» и БГБ. Харнака поощряли к тому, чтобы он, не щадя сил, создавал «непробиваемое» прикрытие для своей секретной деятельности. Это ему удалось достичь путем вступления в Национал-социалистический союз юристов, где он возглавил секцию, функционировавшую в рамках того министерства, где он работал. Он был также избран в члены «Геррен клуба», который охватывал элитарный круг видных германских промышленников, аристократов, чиновников и высших чинов армии, флота и ВВС. Многие из них стали ценными источниками разведывательной информации, которую Харнак начал посылать в Москву через Белкина.

Харнак быстро становился заметной фигурой как ценный советский агент, чему способствовала его жена Милдред, которая возглавляла Союз американских женщин в Берлине и была близкой знакомой Марты Додд, дочери посла США в Германии[114]. Расширяющийся круг друзей супружеской пары среди дипломатов увеличивал их ценность для НКВД и в то же время укреплял положение Харнака в министерстве экономики, где его основной обязанностью были торговые отношения между США и Германией. Широкие связи не только повышали ценность этого человека для советской разведслужбы, но и обеспечивали Харнаку и его жене надежное прикрытие для секретной работы на Москву. Для внешнего мира они производили полное впечатление безупречной нацистской супружеской пары. Надежность их прикрытия подтверждалась «Лизой» (псевдоним надежного агента НКВД в Берлине), которая представила Центру независимую оценку. Вот ее проницательная характеристика, которую она дала Милдред Харнак:

«Она самоуверенная, высокая, голубоглазая, крупная, выглядит типичной немкой, хотя является американкой, принадлежащей к низшим слоям среднего класса; она умна, чувствительна, благонадежна, типичная немецкая фрау, ярко выраженного нордического типа. Арвид Харнак происходит из хорошей семьи, откуда вышли богословы и немецкие философы. Он принадлежит к среднему классу, получил хорошее образование, происходит из преуспевающей семьи. Он тоже блондин с голубыми глазами (носит очки), среднего роста, коренастый, и, когда его видели в последний раз, он производил впечатление весьма типичного северянина. Они проявляют большую осторожность в установлении контактов, чрезвычайно дипломатичны по отношению к другим людям, производят полное впечатление людей хорошо подготовленных и дисциплинированных. Оба они поддерживают тесные связи с мужчинами и женщинами из нацистских кругов. В тот момент Арвид находился вне подозрений и занимал важный пост в министерстве. Я уверена, если только меня не ввели в заблуждение, что они полностью надежны и, с нашей точки зрения, им можно доверять»[115].

О том, насколько быстро и в каком направлении развивалась деятельность основной берлинской секции «Красной капеллы», можно судить по объему досье Харнака, хранящегося в архивах НКВД. Захваченные документы гестапо, на которых главным образом основывались все предыдущие оценки деятельности «Красной капеллы» западными секретными службами и историками, не содержат сведений ни об истоках, ни о подлинном размахе операций советской разведки в Германии. Относящиеся к тому времени документы НКВД показывают, что Харнак стал ценным советским агентом на пять лет раньше, чем подозревало гестапо, предполагая, что он возглавлял сеть разведки Советской Армии, когда его арестовали в 1942 году. Более того, многим членам берлинских групп удалось избежать гестаповских облав, и их не выдали ни Харнак, ни те, кто был схвачен и подвергнут допросам[116].

В досье Харнака содержится поразительно разнообразная информация, которую он предоставил за три года после его вербовки. В числе его самых важных информаторов были прежние знакомые по группе БГБ, в том числе барон Вольцоген-Нойхаус, высокопоставленный сотрудник, работавший в техническом отделе ОКВ (Верховного военного командования), получивший оперативный псевдоним «Грек». Среди прочих можно назвать Ганса Руппа, главного бухгалтера «И. Г. Фарбен», действовавшего под псевдонимом «Турок», Тициенса, промышленника, белоэмигранта из России, обладавшего связями в высших кругах ОКВ, он работал под псевдонимом «Албанец», и племянника Харнака Вольфганга Гавеманна, офицера военно-морской разведки в Верховном командовании ВМС, которому дали псевдоним «Итальянец». Харнак, получивший новый псевдоним «Корсиканец», был важным самостоятельным источником. В министерстве экономики, в Берлине, он имел официальный ранг правительственного советника, что обеспечивало ему доступ ко всей документации и докладам, относящимся к внешней торговле «третьего рейха»[117]. Имея в своем распоряжении столь широкую сеть информаторов, Харнак мог обеспечивать Москву перед второй мировой войной все нарастающим потоком информации самого высокого класса. О ее важности можно судить по составленному в то время краткому перечню информации, полученной Центром от Харнака к июню 1938 года:

«Ценные документальные материалы по валютному хозяйству Германии, секретные сводные таблицы всех вложений Германии за границей, внешней задолженности Германии, секретные номенклатуры товаров, подлежащих ввозу в Германию, секретные торговые соглашения Германии с Польшей, прибалтийскими странами, Ираном и другими, ценные материалы с заграничной номенклатуре министерства пропаганды, внешнеполитического ведомства партии и других организаций. О финансировании разных немецких разведывательных служб в валюте и т. д…»[118].

Помимо разведывательных данных, поступавших от самого Харнака и от источников его собственной агентурной сети, его досье в НКВД показывает, что он помогал советским тайным агентам выбирать и вербовать других ценных независимых агентов. Одним из них был Карл Беренс, работавший в проектно-кон-структорском отделе «АЭГ», важнейшего германского подрядчика в области тяжелого электромашиностроения. В 1935 году Харнак свел советскую разведку с этим человеком, тайно сочувствовавшим коммунистам (ему был дан русский псевдоним «Лучистый») и впоследствии предоставившим многочисленные технические чертежи, позволившие русским развить собственную отрасль электромашиностроения[119].

Безнаказанность действий Харнака, создававшего свою агентурную сеть, во многом объясняется тем, что Центр имел возможность следить за работой гестапо через своего агента Вилли Лемана. Однако сообщения этого важнейшего информатора, действовавшего под псевдонимом «Брайтенбах», и информация, поступавшая в Москву от Харнака, прервались летом 1938 года вследствие организованной по инициативе Сталина чистки рядов НКВД, унесшей тысячи жизней представителей старой гвардии ЧК[120].