Читать онлайн «Стратегии гениальных женщин». Страница 55

Но даже могущественному супругу пришлось бы постоянно доказывать свое величие – Екатерина намеревалась переигрывать супруга во всем. Одним из самых мудрых штрихов в ее тактике после замужества являются откровенные ставки на российскую элиту и на Россию в целом. Искренне проникшись духом российского шовинизма, она связала свою идею властвования с возвышением государства, в котором ей волею обстоятельств пришлось жить, и это была достаточно сильная идея, чтобы ее могли поддержать наиболее способные мужчины России. Она не могла не знать слабых мест своего супруга-императора, и основные моменты ее деятельности как раз и были связаны с откровенным противопоставлением ему себя. Например, самым уязвимым местом Петра III была необъяснимая любовь к прусскому правителю, принимавшая порой формы предательства и безумства. Русская элита могла бы простить ему ношение несуразного прусского мундира и идиотские игры в солдатиков с лакеями, но она не могла оставаться безучастной к передаче в Пруссию планов русских войск и заявлений о том, что ему милее было получить чин генерал-лейтенанта в прусской армии, нежели царствовать в России. Российская элита была оскорблена, и потому лучшие ее представители были потенциально готовы искать поддержки в любой альтернативной политической силе. По этой причине Екатерина, досконально изучив расклады политических сил, могла бы при условии демонстрации любви и привязанности к России рассчитывать на поддержку наиболее влиятельных людей государства. Именно так она и поступала, воздействуя одновременно на все слои населения страны: народные массы она старалась подкупить показной любовью к религиозным обрядам и разработкой универсальных законодательных актов, правящий класс – преданностью интересам государства и не свойственной женщинам рассудительностью в политических и международных делах.

В сложившихся же обстоятельствах она должна была искать союзников и приверженцев, людей, которые сделают ставки на нее, а не на Петра. Великая княгиня и сама по себе притягивала сильных политиков, которые с ужасом взирали на продолжающиеся полубезумные военные игры Петра с лакеями и придворными. Поэтому неудивительно, что наиболее приближенные к верховной власти Кирилл Разумовский и Иван Шувалов сами предложили Екатерине свои услуги. Даже канцлер Алексей Бестужев, в свое время проявивший так мало радости относительно выбора Елизаветой Ангальт-Цербстской принцессы Софии, после аккуратных и ненавязчивых сигналов Екатерины пошел на сближение с ней. Один из наиболее влиятельных русских политиков того периода еще при жизни Елизаветы увидел в молодой княгине прочный внутренний стержень – то, что может стать опорой беснующейся во внутренних противоречиях России. Не решился он признаться в контактах с Екатериной и после неожиданного ареста – кто-то из конкурентов этого высокопоставленного чиновника оклеветал его перед стареющей и становящейся боязливой императрицей в надежде возвыситься самому. Ситуация, ставшая типичной в жизни монархий, едва не погубила Екатерину, заставив ее трепетать от мысли, что слишком откровенная для частного лица переписка с канцлером попадет в руки императрицы. Это была бы верная гибель. Однако внешне душевный стресс был почти незаметен: психологически она уже была готова ко всему и оставалась удивительно холодной в общении с окружающими. Она умел а сохранять свои мысли во льду неприступности, демонстрируя удивительную легкость управления своими чувствами и ощущениями – качество, присущее наиболее развитым женским натурам.

Хотя после падения Бестужева положение великой княгини стало двусмысленным и временами казалось, что ее судьба висит на волоске, молодая женщина не потеряла присутствия духа, а ее на редкость изворотливый ум яростно и лихорадочно вынашивал планы изменения сложившейся ситуации. Действительно, она не стала бы известной исторической личностью, если бы не использовала многие критические ситуации для еще большего возвышения. Так было и на этот раз: когда ее мольбы получить аудиенцию у императрицы не увенчались успехом, она решилась на рискованное театрализованное представление. Екатерина демонстративно слегла, якобы сломленная серьезным душевным недугом, а через некоторое время ночью инсценировала приступ и пожелала исповедоваться. Расчет был верен, потому что императрица была прекрасно осведомлена о глупости и бездарности Петра и конечно же имела виды на Екатерину как на опору слабого наследника. О состоянии великой княгини тут же было доложено императрице, которая назначила свидание уже на следующий день. Во время этой аудиенции Екатерина разыграла еще более животрепещущий спектакль: упав к ногам владычицы, она умоляла о том, чего больше всего боялась, – чтобы ее отпустили с миром на родину. Елизавета пресекла эту попытку, фактически восстановив права, а заодно и перспективы великой княгини.

Еще один момент из последующих событий нельзя выпустить из внимания. Екатерина сумела с максимальной выгодой использовать и смерть императрицы. Зная, с какой злой иронией все слои населения религиозной России относятся к обескураживающей небрежности Петра во всем, что касалось церковных обрядов, она постаралась чрезвычайной тщательностью и глубиной исполнения своей роли противопоставить себя Петру. Это, конечно, было отмечено и разнеслось доброй молвой по России. И не только по России. Многие дипломаты в своих донесениях отмечали, насколько противоречивым во всей державе является отношение к Петру и насколько однозначным – одобрение Екатерины. Возможно, эти слухи распространялись не без участия самой Екатерины, которая осознавала важность расположения как народных масс, так и политической верхушки.

Однако ее положение после воцарения Петра III стало еще более двусмысленным и даже отчаянным. Новый император не просто игнорировал свою супругу, а выказывал вопиющее презрение – настолько открытое, что это тотчас было замечено дипломатами и передано в европейские дворы. Среди прочего, Петр стал на путь реализации своей давней навязчивой идеи, заключавшейся в устранении Екатерины и женитьбе на фрейлине Елизавете Воронцовой. С каждым днем напряжение нарастало и угроза для Екатерины становилась все более явственной.

Екатерина стала активнее, и вся ее деятельность начала приобретать четкие контуры. Теперь она совершенно осознанно через близких ей людей, и в том числе используя возможности своих любовников, начала готовить военную машину для свержения своего потерявшего осторожность супруга. В подготовке переворота нельзя переоценить роль братьев Орловых, с одним из которых Екатерина состояла в любовной связи. Благодаря Орловым она могла рассчитывать на поддержку гвардейцев в самый ключевой момент политического действа. Екатерина в это напряженное время активно эксплуатировала все имеющиеся возможности и, будучи тонким знатоком человеческой натуры, делала ставки одновременно и на политическую заинтересованность иностранных держав, и на инстинкты и самые низменные желания людей. Она занимала большие суммы у иностранцев (например у англичан, благодаря развитию доверительных отношений с послом Англии в России Уильямсом) для подкупа солдат и офицеров. Раздавая им деньги от имени Екатерины, братья Орловы вызывали расположение к супруге воцарившегося внука Петра Великого у коллег и подчиненных, раздраженных непомерной муштрой на прусский манер – глупостью, которой, как неизлечимой болезнью, страдал Петр III.