Читать онлайн «10000 часов в воздухе». Страница 42

Ещё задолго до этого, когда шли кровопролитные бои на Днепре, мы в частых разговорах между собой возмущались медлительностью союзников, затягивающих открытие второго фронта. Весь Балканский полуостров пылал в огне партизанской войны. Столкнувшись с необходимостью бросать всё новые и новые резервы на Восточный фронт, немцы ослабили свои оккупационные гарнизоны на Балканах. В такой благоприятной обстановке в балканских странах движение Сопротивления росло и ширилось с каждым днем, причем в авангарде его шли коммунисты и подлинные патриоты. А это и не устраивало кое-кого из американцев и англичан. Как узнал позже мир, не случайно второй фронт союзники открыли в Италии. Опередив наступление идущей с Востока Советской Армии, они рассчитывали утвердить на Балканах своё господство. Становилось понятным, почему союзники не хотят оказывать поддержку партизанам, а помогают только группам Сопротивления буржуазного толка. Они явно содействовали всем, кто после изгнания фашистов мог бы подавлять у себя в стране революционное движение и обеспечивать неприкосновенность капиталистических порядков.

Когда мы разобрались в этой сложной обстановке, стало понятно, как важна и ответственна наша роль, роль посланцев Советской страны. На нашу долю выпадала задача поддерживать материально и морально движение революционных патриотов балканских стран, протянуть им руку помощи, наладить прямую связь между ними и Советским Союзом, который был готов бескорыстно, по-братски помочь разобщённым народам Европы избавиться от фашистского ярма.

…Бари — прелестный, древнего происхождения город, с пышной субтропической растительностью, с населением свыше двухсот тысяч человек, с крупным механизированным портом и железнодорожным узлом. В нем есть и промышленные предприятия и высшие учебные заведения.

В Бари множество замечательных памятников церковной архитектуры XII и XIII веков, величественные развалины старинного замка.

Но жизнь города, начавшая замирать ещё при фашистском режиме Муссолини, окончательно заглохла в дни немецкой оккупации. Не возрождалась она и после прихода англо-американских войск. Почти все заводы стояли. Лишь незначительная часть безработных могла быть использована на строительстве военных укреплений, которые с лихорадочной поспешностью возводили союзники.

Наши экипажи разместились не в самом городе, а в пригородном посёлке Полезия, у самого моря. Жили мы в помещении бывшей школы, только кое-кто из нашего командного состава поселился в реквизированных оккупационными властями роскошных виллах.

Живописную картину представлял собой приморский пляж в воскресные дни. Итальянцы выезжали сюда из города целыми семьями на весь день. Любопытно, что в стране, где до войны выпускались самые лучшие, самые дешёвые в Европе автомобили, жители пользовались арбами или телегами, в которые впрягали мулов. Подняв оглобли своей повозки, отдыхающие натягивали на них какое-нибудь полотно, так что получался своеобразный шатёр, несколько предохраняющий от палящего зноя. После этого начинались заботы о пропитании. Лишь немногие семьи имели возможность за гроши покупать рыбу у крестьян приморских деревушек. Такие счастливчики в своём кругу считались чуть ли не «миллионерами». Большинство же горожан спускались семьями к воде и сами ловили крабов, осьминогов, морских ежей и рачков — всё, что попадалось под руку и что хоть сколько-нибудь было съедобно.

Нашлись и среди наших экипажей любители «острых ощущений» — попробовали мясо осьминога. Эта безвкусная, упругая, трудно пережёвываемая масса напоминала американскую жевательную резину.

Местные жители привыкли потреблять эту морскую живность преимущественно в сыром виде. Редко кто варил её. Мы видели, например, как готовили на огне блюдо из осьминога. Сначала его били о прибрежный камень до тех пор, пока не замирали все щупальца-присоски, затем тщательно прополаскивали в морской воде, пока не выйдет вся красящая жидкость, и потом варили. Иногда осьминогов жарили на оливковом масле с макаронами, с приправой из помидоров и красного перца.

Ловко и быстро обрабатывались и другие животные, перед тем как съесть их в сыром виде. С краба снимали только панцирь. Морского ежа расщепляли на две половины и вынимали его съедобные внутренности: пять ячеек, содержащие мелкозернистую массу, похожую на икру.

Рядом с нашим пляжем находился американский пляж. Некоторые пилоты развлекались тем, что за мелкую никелевую монету, а то и за сигарету заставляли итальянских ребятишек поедать крабов живьём. Разгрызаемый панцирь хрустел, как галька, на зубах, несчастные дети давились, американцы же хохотали.

Наш уголок на пляже был особым мирком, своеобразным заповедником, где не было ни завоевателей, ни побежденных, где люди встречались как равные и искренние друзья. Стоило только в городе распространиться слуху, что прилетели русские, как началось массовое паломничество. Итальянцы шли познакомиться с нами, побеседовать, а то и просто поглядеть на нас. До этого им говорили, что русские отпускают длинные бороды, ходят подпоясанные красным кушаком, с балалайкой через плечо.

Местные жители всячески старались доказать нам своё искреннее расположение. Как-то один из наших пилотов, возвращаясь поздно вечером с какого-то спектакля, заблудился в темноте и не мог разыскать в поселке нужного ему дома. Пожилой итальянец, которого он случайно встретил по пути, охотно проводил его. Пилот ушёл спать, а итальянец просидел на крыльце до утра. Когда в доме проснулись, гость попросил часового пропустить его к командиру.

Выслушав рассказ итальянца, наш офицер полез было в карман, чтобы расплатиться с проводником за оказанную им услугу. Но странный гость возмущенно замотал головой: его неверно поняли, никаких денег ему не нужно — он просто был рад помочь русскому офицеру и хочет, чтобы его фамилия стала известна командованию. Запомнилась мне эта фамилия.

Ещё раз спасибо вам за дружбу, синьор, — нет, не синьор, а товарищ Почарони!..

Дни шли за днями, мы уже отдохнули, а полёты всё ещё не предвиделись. Стояла нестерпимая жара: ни днем, ни ночью от неё не было спасения. Ворочаясь на своих раскладных койках под пологом, предохраняющим от назойливых москитов, мы с тоской думали о том, сколько полезных дел мы могли бы за это время выполнить у себя на родине!

А объединённый союзнический штаб в это время под самыми разнообразными предлогами препятствовал нам активно включиться в боевую работу.

Наконец наш экипаж получил долгожданное задание на первый боевой вылет. Мне предстояло разыскать партизанский отряд, который временно был вынужден отступить на греческую территорию.