Читать онлайн «От Кяхты до Кульджи: путешествие в Центральную Азию и китай. Мои путешествия по Сибири». Страница 18

Для меня был составлен специальный шифр, чтобы я мог в случае опасности или затруднений со стороны провинциальных китайских властей сообщать посольству по телеграфу всю правду, не опасаясь, что телеграмму задержат. Эта предосторожность оказалась не лишней: два раза пришлось прибегнуть к шифру, чтобы сообщить посольству, что местная власть задерживает выплату экспедиционных денег, переведенных мне из Пекина, и телеграммы помогали. Нужно пояснить, что в то время железных дорог в Китае еще не было, но несколько линий телеграфа были уже построены, и телеграммы передавались на английском языке, которому были обучены молодые телеграфисты.

Наиболее интересными членами посольства были первый драгоман П. С. Попов, известный синолог, т. е. китаевед, переведший с китайского большое сочинение о монгольских кочевьях, затем второй драгоман – Г. Коростовец, позднее выпустивший книгу «Китай и китайцы», и почтмейстер Гомбоев, обладатель большой коллекции буддийских религиозных предметов – статуэток всех богов и принадлежностей ритуала. По его просьбе я сфотографировал всю коллекцию большим фотографическим аппаратом, который получил в Иркутске от Горного управления на время до Пекина и отсюда отправлял его обратно.

Соотечественники жили в китайской столице довольно замкнуто, преимущественно в своем кругу. Хотя рядом в том же квартале находились посольства американское, английское, французское, германское и японское и члены их были знакомы и посещали друг друга, но эти отношения носили официальный и, так сказать, обязательный характер. Поэтому приезд наших экспедиций внес большое оживление. Состоялось несколько обедов, экскурсия к знаменитым кумирням в западных горах, посещение духовной православной миссии и храмов в Пекине.

Духовная миссия находилась далеко от посольства – в северном конце маньчжурского города. Мы отправились туда в китайских легковых телегах, которые необходимо описать. Они двухколесные (как все повозки в Китае); на оси тяжелых, очень солидных колес большого диаметра расположена площадка с полуцилиндрической будкой, открытой спереди, откуда седок и залезает вглубь и сидит, скрестив ноги, или полулежит на матрасе; с боков в будке бывают маленькие окошечки, затянутые черной сеткой, спереди – занавеска. Два человека помещаются в будке свободно, сидя, три – с трудом. В оглобли впрягается мул или лошадь, кучер бежит пешком или примащивается на оглобле между будкой и крупом животного.

В таких телегах мы проехали по главной улице маньчжурского города, которая отличалась от вышеописанной главной улицы Калгана большей шириной, отсутствием всякой мостовой и тротуара; в остальном – та же толпа, лавки, мастерские, харчевни, лотки, разносчики, встречные повозки и верховые. Ввиду сухой зимней погоды, на улице не было грязи, а разных отбросов – не очень много.

Духовная миссия, или Северное подворье, занимает обширную площадь с несколькими домами, церковью и садом. Она была основана в 1686 г. для русских казаков, взятых в плен при осаде крепости Албазин на Амуре. Пленных привели в Пекин и составили из них роту в числе маньчжурских войск. Миссия, кроме опеки албазинцев, имела задачу изучать Китай и готовить из студентов переводчиков китайского и маньчжурского языков, необходимых для сношений России с Китаем.

Я рассчитывал, что среди албазинцев я найду переводчика для своего путешествия, так как на пути от Калгана убедился, что Цоктоев, который при найме уверял, что знает и по-китайски, обманул меня: он знал только несколько самых простых слов, как «вода», «чай», «лошадь», «еда» и т. д. Но миссионеры не заботились о сохранении русского языка у албазинцев, и среди них не нашлось никого, кто мог бы сопутствовать мне; по-русски понимали и немного говорили только псаломщик и несколько человек прислуги в миссии, которых она, конечно, отпустить не хотела.

В один из праздничных дней мне захотелось побывать на городских стенах столицы и взглянуть на ее улицы сверху. Второй секретарь посольства согласился быть моим проводником. Пекин состоял из двух главных частей (см. рис. на стр. 58): южной – китайской и северной – маньчжурской; внутри маньчжурского города выделен еще императорский город (И), а в нем – запретный город.

Китайский город населяют китайцы. Здесь сосредоточена главная торговля. В южной части города расположены храмы Неба и Земледелия и вблизи них запущенные пруды; в город ведут через стены 7 ворот с разными названиями. Маньчжурский город был населен маньчжурским войском и придворными, содержал арсенал, склады риса, казармы; в его южной части большой квартал был отведен иностранным посольствам. В императорском городе западная половина почти вся занята парком и прудами богдыхана, возле западной стены находится новый католический храм Бейтан и развалины старого, а также дворец императрицы-матери; внутри восточной половины – запретный город, с дворцами богдыхана. Он окружен особой стеной с воротами, как и императорский. Маньчжурский город имеет 6 ворот, и, кроме того, трое ворот ведут через стену, отделяющую его от китайского города.

На эту стену, проходящую вблизи посольского квартала, мы и поднялись по откосу; стена имеет 9 м вышины и более 6 м ширины вверху. Она устлана большими плитами, но в щелях между ними везде растет трава и даже кусты; кое-где на ней построены домики для караульных, и при них имеются дворики, цветники и даже мелкие домашние животные. Надежды на красивый вид совершенно не оправдались – повсюду видны были черепичные крыши одноэтажных домов, большие улицы, переполненные толпой, повозками; сады с оголенными деревьями, узкие переулки… и только на юге – две высокие пагоды, впрочем плохо различимые из-за пыльного воздуха. Приблизившись к запретному городу, можно было рассмотреть желтые, зеленые и синие крыши дворцов, также одноэтажных, несколько пустынных площадок, заросших травой по сторонам дорожек, вымощенных плитами, тройные ворота и за ними – холмы и деревья парка, а в одном месте – готический католический храм; на горизонте со всех сторон – зубцы городских стен и пыльная даль.

Во время пребывания на стене, куда городской шум доносился слабо, я обратил внимание на мягкие, слегка дрожащие звуки, доносившиеся сверху, где кружилась небольшая стая голубей. Эти звуки напоминали звуки эоловой арфы – укрепленного на вершине высокого столба своеобразного инструмента, который изредка встречается и у нас в дачных местностях. Мой спутник пояснил, что эту воздушную музыку издают бамбуковые свистки разной величины, цилиндрические и сферические, с различным числом отверстий, прикрепленные к хвосту голубей. При полете птиц воздух проникает под напором в свистки и издает музыкальные звуки; их можно варьировать, подбирая свистки разного фасона. Китайцы, любители этого спорта, поднимаются на крышу своего дома и часами слушают нежную, но довольно однообразную музыку, которая то усиливается при быстром полете голубей в одном направлении, то ослабевает на поворотах.