Читать онлайн «Стратегии счастливых пар». Страница 11

Порой отвлеченный взгляд на жизнь Рерихов наводит на мысль о том, что их общественно-политическая деятельность направлялась не столько на развитие интереса к творческим достижениям, сколько на акцентирование совершенности семейного союза. Вслед за ними, один за другим, возникали и развивались созданные в различных точках планеты очаги культуры и непреодолимого тяготения к прекрасному, совершенному. Но в большей степени это были участки «фронта», призванные напоминать об имени Рериха, площадки-рассадники идей Николая и Елены.

Сначала появилось «Общество Агни-йоги» для распространения учения Живой Этики, потом Институт объединенных искусств в Нью-Йорке, затем музей Рериха в США, еще позже – собственный журнал «Урусвати» и одноименный Институт гималайских исследований в Кулу. И в значительной степени, как на уровне идей, так и на уровне их реализации, эти проекты явились воплощением «двойной» мудрости. Крайне важным является один знаменательный и судьбоносный для этой семьи штрих: Рерихи духовно росли вместе, вместе преодолели и земное притяжение мира людей, поднявшись над властью, правительствами, правилами материального бытия. Двигаясь тихой поступью, они неожиданно выросли до исполинов в области утверждения ценностей.

Рерихи обладали завидной фантазией и впечатляющей способностью использовать указатели древних миров в современном мире. Общества и институты, заявления, призывы и созданные символы (типа знамени Рерихов) – все это открылось благодаря долгим размышлениям, осознанному синтезу и отчетливому пониманию происходящего на планете. Эта развитая тренированным разумом интуиция вела их по жизни, сохраняя и позволяя нести Благую весть и прославлять Красоту. Возможно, с излишним пафосом, находясь в плену своих собственных гипнотических воззрений, они отчаянно стремились насытить всех живущих теми замечательными открытиями духовного превосходства, которые дает долгая близость к Природе и ощущение Любви. Порой создается впечатление, что они вообще жили в ином, параллельном мире, отделенном от нашего незримой стеной, создавая могучую крепость для посвященных в Любовь.

В течение всего шествия по жизни они демонстрировали способность изменяться, духовно расти. Все происходит постепенно, и даже избавление от дурных привычек, свойственных окружающим в период взросления и формирования, случается под влиянием осознанной борьбы с собой. К примеру, отказ Николая Рериха от охоты как способа убийства неспособных защититься животных произошел вследствие глубокой трансформации сознания, сложных мыслительных процессов, в которых неизменно присутствовала незримая тень женщины-путеводительницы, его жены.

Ни нервный, познанный еще в юности Париж, ни шумные и суетные Соединенные Штаты, приветливо встретившие уже зрелую семью в бурлящее послереволюционное время, не могли дать Рерихам гармонию спокойствия и умиротворения, к которой они стремились. Может быть, упрямые поиски таинственной Шамбалы лишь символизировали движение в тихую гавань, защищающую от ветров мятежей, раздоров и хаоса?! Это было, вероятно, вынужденное бегство от ошалевшего мира, фатально утопающего в крови и насилии. Укутав свое счастье неприступными снегами Гималаев, они говорили человечеству о правильном способе жизни, и в этом, возможно, главная заслуга и главная миссия этой пары, заглянувшей за ширму бытия.

Презрев милости власти, уют налаженного быта, прелесть цивилизации, они ринулись выполнять придуманную ими самими таинственную миссию. Они неизменно стремились к ощущению собственной исключительности, неповторимости – только так можно было прикоснуться к вечности. Ведь не случайно еще молодым, гостя в Париже, Рерих написал в своем дневнике: «Лучше пройти каким угодно подземным ущельем и вынырнуть полезным и здоровым источником, нежели литься широким руслом и служить для поливки улиц». И он своей жизнью продемонстрировал, что «служить для поливки улиц» – не его удел. И хотя одни обвиняли Рериха в сотрудничестве с гнусным коммунистическим режимом, другие, такие как Репин, упрекали в недостаточной художественности и несовершенстве его живописи, жизнь этого человека находилась под защитой двух величайших и прочнейших в мире щитов: любви и созидательного труда, направленного на совершенствование себя и всего сущего. Елена же в этой самозабвенной борьбе оказалась его лучшим приобретением, самым надежным источником пополнения жизненных сил, вечного и неустанного ободрения, направления на путь великой миссии. Они прошли по жизни рука об руку, счастливые, духовные, осознающие собственную ценность для потомков. Что же касается некоторых пассажей относительно руководства жизнью Рерихов всесильными сценаристами с Лубянки, заметим, что те, кто создал эти слухи о жизни «агента» Рериха, слабо разбираются в психике и мотивациях творца. Рерихи вполне могли играть с режимом и сколь угодно много лукавить, но приписываемая им «агентурная» деятельность не могла входить в противоречие с исключительной философией творчества. Можно допустить, что живописец «балуется» политикой или дипломатией, но никогда – наоборот, когда речь идет о фанатичной преданности идее созидания. Скорее тут присутствует искреннее желание Рерихов помочь Родине утвердиться на международной арене, но это желание никогда не противоречило жизненной стратегии семьи. Скажем, они могли организовать экспедицию, потому что сами этого желали, при этом они и не брезговали помощью, но отнюдь не потому, что кто-то организовал их. Возможно, есть еще одно объяснение контактов с Советами, связанное с ощущением и пониманием опасности режима. Но с советской, как и со всякой иной властью, они жили в параллельных мирах, никогда не пересекаясь. Творцами такого калибра управлять немыслимо, но с ними можно договариваться, используя совпадение интересов. Действительной же слабостью Рериха-человека всю жизнь оставалась сверхъестественная ностальгия по Родине, пламенная любовь к земле, где он родился. Это, конечно, подтверждают и приготовления семьи к возвращению в СССР после окончания Второй мировой войны. Пожалуй, это единственная недальновидность мыслителя, продиктованная навязчивым, пожалуй, уже старческим желанием вернуться в родные места. И вероятно, философ и не предполагал масштабов тех изменений, которые произошли в России, не осознавал, что это уже совсем другая страна, населенная иным народом с совершенно иной психологией.

Как многие самоотверженные творцы, Рерих изумляет своей работоспособностью. И кажется, что это могучее и непреодолимое желание творить подстегивалось все более ужасающими изменениями мира. Рерихи словно предвидели надвигающиеся катастрофы, ускользая всей семьей с конфликтной плоскости мирского и переходя на все менее достижимую плоскость жизни отшельников, исследующих белые пятна планеты. Нельзя исключать, что хитроумные Николай и Елена поддерживали интерес к себе благодаря осторожно развиваемому мифу о своей духовной связи с гималайскими учителями. Легендарная Шамбала, как исчезающая и снова появляющаяся планета, манила сильных мира сего. Вернее, манила мудрость учителей, благодаря которой наивные разрушители надеялись стать еще более могущественными. Признанные же экстрасенсорные силы и потрясающая, космическая проницательность Елены Рерих сослужили семье добрую службу. Что же касается невротических ощущений Елены и галлюцинаций, о которых упоминают, к примеру, Елена Обоймина и Ольга Татькова в книге «Русские жены», то вряд ли чья-либо будоражащая сознание способность нащупывать нити тонкого мира, скрытого от большинства, может служить точным определением душевного расстройства. И хотя семейный врач четы Рерихов в Индии Яловенко писал, что «она больна нервной болезнью, которая называется эпилептическая аура», уравновешенный и осознанный характер взаимоотношений супругов, напротив, свидетельствует о феноменальном душевном здоровье, сосредоточенности и самодостаточности каждого из них.