Читать онлайн «Александр Македонский. Гениальный каприз судьбы». Страница 25

Польза от визита Александра в храм Амона была лишь египтянам. Он не разрушил в их землях ни одного города, не обратил в рабство ни одного жителя, однако Александр не мог покинуть страну прежде чем совершит великое деяние. И родина Амона получила великолепный подарок в виде основанного города Александрии, которая впоследствии стала жемчужиной Египта.

Место для города было выбрано чрезвычайно удачно. Плутарх рассказывает, что «то была полоса земли, подобная довольно широкому перешейку; она отделяла обширное озеро от моря, которое как раз в этом месте образует большую и удобную гавань». Нетерпеливый Александр, как только увидел это благодатное место, приказал немедленно начертить план города. У архитектора не оказалось мела, и будущие черты города наметили мукой.

Царь был доволен планировкой, но вдруг, подобно туче, с озера и с реки налетело бесчисленное множество больших и маленьких птиц различных пород и склевало всю муку. Александр был встревожен этим знамением, но ободрился, когда предсказатели разъяснили, что оно значит: основанный им город, объявили они, будет процветать и кормить людей самых различных стран.

И действительно, впоследствии Александрия снабжала Рим и подвластные ему земли превосходной египетской пшеницей.

Кроме удобной гавани, город имел преимущества, делавшие проживание в нем весьма комфортным. Именно они привлекли в Александрию избалованную знать. Диодор сообщает, что «благодаря искусному расположению улиц город открыт ветрам — отесиям, которые дуют с моря, принося с собой прохладу, и делают здешний климат умеренным и здоровым».

Позаботился Александр и о безопасности: окружил город огромной стеной — «она шла между озером и морем, а со стороны суши в нее вело только два узких, легко защищаемых прохода». Центральную улицу города застроили роскошными домами и храмами.

Велел Александр выстроить и дворец; его величина и мощность постройки поразительны. Не только Александр, но и все, кто царствовал в Египте после него и до наших дней, прибавляли что-нибудь к роскоши дворца. Вообще же город впоследствии так разросся, что многие считали его первым в мире. Он значительно выделялся и красотой, и размерами, возможностями хорошо заработать, а также обилием предметов роскоши. И числом населения город этот превосходит остальные.

В начале нашей эры население Александрии составляло миллион человек, и таким образом, творение Александра превратилось во второй по величине город античности (после Рима).

Хотя экспедиция Александра в Египет получилась весьма мирной, не обошлось без потерь и здесь. Погиб сын лучшего полководца Александра. По Курцию Руфу, произошло это весьма досадным образом:

Сын Пармениона, Гектор, юноша в цветущем возрасте, особенно дорогой Александру, желая догнать царя, спускавшегося по реке, посадил с собой на маленькое судно больше людей, чем оно могло вместить. Поэтому лодка потонула, и люди были предоставлены своим силам. Гектор долго боролся с рекой, но мокрая одежда и тяжелая обувь мешали ему плыть; все же он, еле живой, достиг берега, но как только пришел в себя от сильнейшего напряжения и страха, не получив ни от кого помощи (другие выплыли в прочих местах), вскоре испустил дух. Царь был сильно опечален потерей Гектора и, найдя его тело, похоронил с пышностью.

Омрачило Александра также известие из Сирии: Андромаха, которого царь поставил во главе этой страны, заживо сожгли самариты. Так был отомщен жестоко замученный Александром правитель Газы. Кровь за кровь, смерть за смерть, жестокость за жестокость — коль начал Александр великую бойню, он не мог долго оставаться в Египте и любоваться лучшим творением своей жизни — Александрией.

Увлекшись осадой Тира и Газы, постройкой Александрии и прочими делами, Александр совершенно забыл о Дарии. А тот отнюдь не безучастно наблюдал, как враг терзает города его царства…

Казалось, Александр намеренно давал противнику время собраться с силами, вместо того чтобы добить его после очередной удачной битвы. Впрочем, так оно и было: царь македонян не любил побед маленьких — они приносят мало славы.

За два года, прошедшие со времени битвы при Иссе, Дарий собрал армию, которой не знал античный мир: древние историки называют цифру в миллион воинов. Кроме традиционных пехоты и конницы персы выставили грозное оружие — 200 серпоносных колесниц.

Так как персы возлагали на это смертоносное изобретение большие надежды, приведем их описание, имеющееся у Курция Руфа.

На конце дышла торчали копья с железными наконечниками; с обеих сторон ярма направлены были против врагов по три меча; со спиц колес торчало по многу острых ножей, другие были прикреплены к ободьям колес или под кузовом и направлены остриями вниз, чтобы подсекать все, что только попадется на пути скачущих коней.

Огромная убойная сила была не единственным достоинством колесниц; применялись они и как психологическое оружие. По словам Диодора, они устраивались «с точным расчетом на то, чтобы пугать и устрашать людей».

Обладая гигантским войском, Дарий не спешил навстречу Александру; он достаточно хорошо изучил своего противника и был уверен: македонский царь сам придет к нему. Персы расположились лагерем у селения Гавгамелы; здесь же, по замыслу Дария должна состояться битва. Местность как нельзя лучше подходила для развертывания огромной армии. Бескрайняя равнина была очень удобна для конницы (она у персов насчитывала 200 тысяч) и, конечно, колесниц. На открытом пространстве не было ни кустика, ни дерева, вдобавок Дарий приказал сгладить все неровности почвы.

На первый взгляд может показаться странным, что Дарий, обладая таким войском, боялся встречи с Александром. Он даже послал военачальника Мазея с 6 тысячами отборных воинов, чтобы тот воспрепятствовал переправе Александра через Евфрат. Если македоняне все же переправятся, было приказано выжигать и опустошать области, по которым им предстояло идти.

Персидский царь не был уверен в своем войске, набранном из десятков народов — от Греции до Индии и берегов Каспия. По словам Диодора Сицилийского, Дария «очень беспокоила мысль о том, как бы среди множества людей, говоривших на разных языках, не возникло смятения». Войско огромно, но в то же время оно, как одежда, сшитая из заплат нитками не самого лучшего качества, не было единым слаженным механизмом, в отличие от македонской фаланги. У Дария было много сатрапов, раболепствующих придворных, но не имелось столько значительных и талантливых военачальников, как в ничтожном по численности войске Александра. Каждый народ Персидской державы сражался своим оружием, придерживался своей тактики; а все вместе следили за поведением царя в битве, а военачальник из Дария был неважный. Хуже всего, что ему в критические моменты изменяло мужество, и тогда все войско бежало вслед за повелителем.