Читать онлайн «101 биография русских знаменитостей, которых не было никогда». Страница 18

В былине «Илья Муромец и Соловей-разбойник» борьбу Ильи Муромца с Соловьем-разбойником можно трактовать, как символическую борьбу неподкупного добра со злом. Когда жена Соловья-разбойника хотела подкупить Илью Муромца, поскакал он к Соловьиному гнезду, натянул тетиву и пустил стрелу, которая угодила Соловью в правый глаз и вылетела через левое ухо. Так раненого Соловья Илья связал ремнями сыромятными и подвязал к левому стремени. В тот же час разбойник понял, что попал в крепкие руки и что больше на свободе жить не будет.

Образ Соловья-разбойника напоминает мифологических героев, которые превращались в зверей, чаще всего в птиц. В былине разбойник принял вид соловья, который свистал по-соловьиному, рычал по-звериному, шипел по-змеиному. Ужасный звук парализовал и обессиливал противников. Богатырь, несмотря на опасность, сражается с разбойником. Мир, который изображен в былине «Илья Муромец и Соловей-разбойник», кажется сказочным, но при ее прочтении появляются различного рода исторические параллели. Миф и история переплетаются.

Некоторые современные исследователи трактуют образ Соловья-разбойника, как образ типичного уголовника из верхов общества, что по нынешним меркам, вероятно, сравнимо с высокопоставленным чиновником-коррупционером. На тот факт, что Соловей-разбойник, символизирующий собой определенного злодея, принадлежит к верхам общества, наводит обращение его дочерей к богатырю Илье Муромцу, как «мужичище-деревенщине». Сам Соловей-разбойник, похоже, деревенщиной себя отнюдь не считает. Но этот «деревенщина» и задает разбойнику в конце концов, вывозит в чисто поле и срубает голову, чтобы не бесчинствовал на дорогах, где добры люди ходят.

Сам по себе соловьиный свист может также ассоциироваться с соловьиными трелями, которые в переносном смысле означают увод человека от истины, заговаривание зубов, ложь. В этом вероятно и виделся авторам былинного и сказочного образа Соловья-разбойника настоящий разбой на дороге жизни. Потому что, если поведешься на эти трели, потеряешь иногда не только время жизни, но и самого себя. В этом образе также проскальзывают черты христианского лукавого, сатаны, сбивающего человека с истинного пути своими наваждениями, которые можно расценить как свист, от которого ничего в жизни не разберешь.

Сказками называются общенародные устные произведения, в которых изображаются приключения фантастических героев. В древности они назывались «баснями», «байками». Рассказчики сказок до сих пор называются в народе «баянами», «баюнами», «баутчиками» и «бахарями». Это — продукт творчества очень древних, по преимуществу, языческих, времен. Но оформляться в современную литературную форму сказки стали все более в XVI–XVII веках. Таким образом, сказочная эпоха предвосхитила появление замечательного русского поэта А. Пушкина, который сам писал сказки, считая их замечательным эталоном русского народного творчества.

Эти самые замечательные русские сказки на самом деле были замечательны по своему идейному и смысловому содержанию, которое во многом символично. В сказочных персонажах символически зашифровывалась стратегия человеческого поведения в тех или иных ситуациях. И в сказках также большое значение имело признание высших духовных сил, которые всегда помогали героям преодолевать препятствия на пути к своему сказочному счастью. Так, символ дурака в сказках оборачивался преклонением перед духом, который сам играл через незатейливого человека, образно говоря, на скрипке. В свою очередь, символ царевны-лягушки демонстрировал способность к внутреннему и внешнему преображению того, кто на первый взгляд неказист и незаметен.

Глубокая древняя мудрость зашифрована в сказках, которые были призваны позже обучать маленьких детей мудрости и знанию. Персонажи-символы оживали в сознании и продолжали существовать уже во взрослой жизни, когда человек сталкивался с той или иной жизненной ситуацией, разгадать которую ему могла помочь сказочная мудрость. Стоило только вспомнить Ивана-царевича и темный лес, в котором ему из помощь приходили все не обиженные им персонажи, как перед уже взрослым человеком вырисовывалась дорога к уважению и взаимопомощи ближнему, который так же, как доброму царевичу звери, не забывал отплатить добром за добро.

История образа Деда Мороза насчитывает не одно столетие. Его главным прототипом считается реальный человек, архиепископ Николай, живший в IV веке в турецком городе Мира, который однажды спас бедствующее семейство, подбросив в окно узелки с золотом. После смерти Николая объявили святым. В память о святом в Средние века установился обычай 19 декабря, в Николин день, дарить детям подарки.

После введения нового календаря в России приход Святого Николая переместился на Рождество, а впоследствии и в Новый год.

Древними славянами Мороз представлялся в образе кузнеца — богатыря, который «железными морозами» сковывает воду. Он отождествлялся с холодным зимним ветром. В сказаниях Дед Мороз имеет прообраз в виде Позвизда — бога бурь и непогод. Стоило этому богу тряхнуть головой — на землю валил крупный град. Вместо плаща влачились за ним ветры, с полы его одежды падал хлопьями снег. Стремительно носился Позвизд по небесам, сопровождаемый свитой бурь и ураганов. Другим прообразом Деда Мороза является Зимник, представлявшийся стариком небольшого роста, с длинной седой бородой и белыми волосами, в белой одежде и с железной булавой в руках. Где он пройдет — там жди жестокой стужи. Стоит упомянуть и о Карачуне — злом духе, сокращающем жизнь и повелевавшем морозами.

Со временем образ Деда Мороза претерпел изменения, из сурового и грозного он превратился в доброго и дарящего детям подарки. Но произошло это гораздо позже, нежели зарождался русский фольклор. Впервые на рождество в России Дед Мороз появился в 1910 году.

Но тогда его образ не имел широкого распространения. В советские времена этот персонаж приобрел новый имидж, на который повлияли западные образцы, вроде Санта-Клауса. Дед Мороз уже являлся детям на Новый год и дарил подарки. Этот образ был поддержан советскими кинематографистами в 1930-х годах. В декабре 1935 года соратник Сталина, член Президиума ЦИК СССР Павел Постышев опубликовал в газете «Правда» статью, где предложил организовать для детей регулярное празднование Нового года, и впервые в Харькове был организован детский новогодний утренник. Так Дед Мороз вошел в советскую культурную традицию. А празднование Нового года заменило в советской традиции празднование Рождества.