Читать онлайн «У истоков русской контрразведки. Сборник документов и материалов». Страница 45

Выше мною чаще всего приводились примеры из практики тайной разведки мирного, а не военного времени. Причина тому – слабая работа ее в период войны. Если нашу тайную разведку мирного времени на основании утверждений наших противников можно считать хорошо поставленной, то это нельзя сказать про тайную разведку военного времени. Главное тому объяснение – недооценка на верхах этого могучего средства в руках командования. В самом деле, с началом Великой войны весь персонал разведывательного отделения Главного управления Генерального штаба с генералом Монкевицем во главе уходит даже не в Ставку Верховного главнокомандующего, чему надлежало бы быть, а в высшие[8] штабы, предоставив молодым и совершенно неопытным их заместителям расхлебывать не ими плохо заваренную кашу. Между тем на Главном управлении Генерального штаба лежала чрезвычайно ответственная работа по ведению через военных агентов нейтральных стран тайной разведки в глубоком тылу наших противников.

Для того чтобы знать как велось это дело, достаточно привести помещенную в копенгагенской газете «Berlingske Tidende» от 10 января 1939 г. рецензию о вышедшей книге норвежского полицеймейстера Joh Sohr «Шпионы и бомбы», в коей говорится об одной сотруднице нашего военного агента в Копенгагене полковника Потоцкого во время Великой войны. Она была кафешантанной танцовщицей, в дни молодости много путешествовала и познакомилась с полковником Потоцким, предложившим ей быть шпионкой в Германии. Для виду она согласилась, но фактически жила в Норвегии, где и читала газеты, делала из них вырезки, записывала их шифрами и два раза в месяц приезжала якобы из Германии с докладом, получая за каждый приезд по 500 крон. Вся эта история длилась в течение нескольких месяцев.

В самой Ставке Верховного главнокомандующего настолько не придают значения делу тайной разведки, что даже не формируют особого разведывательного отделения для общего руководства этим нелегким делом в армиях и для постановки очередных задач Главному управлению Генерального штаба. Этим же обстоятельством надлежит объяснить и полное игнорирование Ставкой радиотелеграфной разведки, когда дело это хорошо было поставлено в подчиненном ей флоте, откуда и можно было бы пересадить его в сухопутную армию.

В результате этого небрежения всю Великую войну мы вели вслепую, и наша тайная разведка являлась плохим помощником в деле осведомления о противнике оперативной части штабов. Блестящий таким образом опыт тайной разведки мирного времени был сведен почти на нет во время Великой войны только благодаря низведению ее опять на роль пасынка, как то было до Русско-японской войны, и полному игнорированию опытных ее работников, которых Ставка расценивала как рядовых офицеров Генерального штаба, не используя их специальных познаний и опыта. За все это небрежение в таком важном и ответственном деле, как тайная разведка, мы заплатили потом сотнями тысяч жизней, миллионами денег и даже существованием самого государства.

I. Понятие о контрразведке как о борьбе с военным шпионством в отличие от обывательской на нее точки зрения. Возможность успешности этой борьбы.

Выше были разобраны виды так называемой активной тайной разведки: политической, военной и морской, экономической, научной и технической. Борьба с этими видами тайной разведки или шпионажем вообще носит название контрразведки или пассивной тайной разведки. Обыватель обыкновенно смешивает эти виды тайной разведки, сплошь и рядом называя контрразведкой и активную тайную разведку, что, по существу, было бы так же правильно как атаку или наступление называть обороной.

Невзирая на высокие требования, предъявляемые к шпиону в смысле ума, находчивости, самообладания и знания основ конспирации, все же борьба с ним в большинстве случаев оканчивается успехом, ибо мы имеем здесь дело с психологией человека и его недостатками, а не с машиной. В редкие сравнительно минуты и шпион может выйти из рамок строго-настрого ему дозволенного и попасть в расставленные умелой рукой контрразведки силки. Нигде может быть не находят столь частого себе применения, как в борьбе со шпионами, две русские пословицы: «Повадился кувшин по воду ходить, там ему и голову сложить» и «На всякую Маруху бывает проруха».

Работа контрразведки всегда сопряжена с риском, а иногда и с легкой наживой денег и настолько захватывает человека, что, став на этот путь, он в большинстве случаев с него не сходит. Удачи при этом лишь повышают степень риска шпиона, почему даже опытный шпион перестает слушать голоса предосторожности в погоне за новой наживой. Я работал в течение четырех почти лет с одним очень ценным для нас шпионом, который показывал прямо-таки кинематографическую ловкость в смысле добывания секретных документов, и окончил, однако, он свою карьеру преданием его суду за предложение фотографических снимков с уже использованных нами секретных документов одному из союзников наших противников, которые давно уже были связаны между собой конвенцией об обмене сведениями по тайной разведке и контрразведке. Между тем я взял с него слово, что использованные фотографические пластинки будут им уничтожены, заработанные им очень значительные суммы денег будут помещены не под закладные домов в своем государстве, а в одном из наших банков. Над этой моей осторожностью и над снабжением его мною нашим заграничным паспортом на вымышленное, конечно, имя он только посмеивался, разражаясь нелестной аттестацией своих начальников-офицеров, которые, по его словам, настолько были недальновидны, что им и в голову не могла прийти чудовищная мысль о занятии им шпионством. Могу лишь сказать, что и мне в голову не могла прийти мысль, что такой опытный, как он, шпион мог сам себя ввести в пасть врагу.

Другой не менее разительный пример имел место с австрийской службы полковником Редлем, который сам стоял раньше у дела тайной разведки. Ускользнув в Вене от наблюдения филеров после получения им на почте денег в письме «до востребования», полковник Редль поехал на автомобиле в гостиницу. Филеры, следившие за ним, не могли его сопровождать из-за отсутствия на стоянке свободного автомобиля. Дождавшись возвращения на свою стоянку вернувшегося из гостиницы автомобиля, они обыскали его, и нашли футляр от перочинного ножика. Немедленно же они помчались на автомобиле в гостиницу, где филер, знавший в лицо полковника Редля, спросил, не его ли этот футляр, который найден в автомобиле. Смутившись, полковник Редль признал его за свой, чем и положил начало следствию по обвинению его в государственной измене.