Читать онлайн «Хронико либеральной революции. (Как удалось отстоять реформы)». Страница 18

Президентская или парламентская республика? Весь трагизм ситуации заключался в том, что с новой конституцией, как уже говорилось, недопустимо промедлили, проволынили. Теперь вопрос о ней приходилось решать в условиях смертельной политической схватки, исходя из сиюминутных политических потребностей. Но ведь конституция создается не на минуту — на десятилетия. По здравой логике, в тот момент лучше всего, наверное, было бы ограничиться каким-то временным конституционным актом — конституционным соглашением, конституционным договором, а уж потом, когда все успокоится, «устаканится», принять хорошо продуманный новый Основной закон, который не открывал бы простор ни для анархической парламентской вольницы, ни для авторитарного президентского правления. Такой вариант решения проблемы неоднократно предлагался президентом, поддерживающими его демократами, однако оппозиция, крепкой хваткой вцепившаяся в старую Конституцию, уверенная, что, на худой конец, она всегда сумеет принять новую по собственному лекалу, всякий раз этот вариант отвергала.

Участники собрания обсудили ход реформ и, в свою очередь, обратились к Съезду и гражданам России с призывом поддержать проводимый правительством курс экономических преобразований. Было выдвинуто также предложение создать объединение гражданских, демократических, патриотических сил в поддержку гражданского согласия и российских реформ.

В принятом обращении «К власти и народу» делегаты заявили о своей поддержке президентской республики, сильной государственной демократической власти, единого демократического федеративного государства с приоритетом прав человека, высказались за ускорение структурной перестройки хозяйства, аграрной реформы, конверсии, потребовали поставить под контроль новую государственную бюрократию и бывшую номенклатуру, немедленно передать землю и основные промышленные фонды в руки тех, кто способен обеспечить высокую эффективность их использования.

Впрочем, не все подписались под этим обращением. Ряд участников, в основном представлявших коммунистические и «патриотические» организации (НПСР, РПРФ, Союз промышленников и предпринимателей, «Гражданское собрание» и др.), покинули зал до принятия итогового обращения — по их словам, в знак протеста против попыток руководства «ДемРоссии» «навязать Собранию решения, фактически дестабилизирующие общественно-политическую обстановку в России и открывающие возможность подрыва существующего конституционного строя».

Какие же такие решения собрания могли все в стране подорвать и дестабилизировать? Представители Демпартии (они тоже ушли с собрания) потом объясняли, что причиной скандала будто бы стала попытка лидеров «ДемРоссии» Ильи Заславского и Льва Пономарева включить в итоговый документ поправки, «фактически сводящиеся к требованию провести референдум по проекту конституции и распустить Съезд народных депутатов РФ».

Впрочем, если бы не было этой причины, ушедшие, без сомнения, нашли бы другую: декларировать свое согласие с властью и демократами, да еще накануне съезда, вряд ли входило в их планы.

В этот же день в Москве прошел митинг сторонников оппозиции. На нем было выражено недоверие политическому и экономическому курсу правительства. Митингующие обратились к депутатскому Съезду с призывом прекратить «чудовищный эксперимент над народом», не допустить принятия новой конституции, добиваться отставки российского руководства. Одним словом, попытка Ельцина и демократов создать перед началом съезда хотя бы подобие атмосферы дружелюбия, стремления к согласию не удалась.

VI съезд открылся 6 апреля и длился более двух недель. На нем действительно произошло первое серьезное лобовое столкновение парламента с президентом и правительством. Чтобы получить представление, какой состав депутатов противостоял кабинету министров (стало быть, и президенту), достаточно посмотреть на цифры, обнародованные информационно-аналитической группой Президиума ВС по итогам голосования в первый день съезда: полностью поддерживали правительство 130 депутатов, частично — 266, не поддерживали — 653 депутата, причем 483 из них занимали непримиримую позицию по отношению к кабинету. На съезде сложился оппозиционный блок «Российское единство», объединивший противников правительственного курса реформ. С течением времени к нему примыкало все больше и больше депутатов.

В преддверии съезда правительство настаивало, чтобы доклад о ходе экономической реформы сделал Егор Гайдар. Это было вполне естественно: кому же и докладывать, как не главному ее автору и исполнителю? Однако депутаты решили по-своему: с докладом должен выступить глава правительства — президент Ельцин. Видимо, трудно было преодолеть соблазн демонстративно выказать пренебрежение и презрение к «ученому мальчику». Ельцин обратился к съезду с просьбой пересмотреть это решение, заявив, что он считает «целесообразным выступить по всему спектру вопросов — политических, социальных, экономических и по конституционному», однако депутаты высокомерно отказались возвращаться к уже решенному ими вопросу. Президент вынужден был подчиниться.

Ельцин выступил на съезде 7 апреля. Он положительно оценил первые месяцы реформ, хотя и снова признал, что идут они необычайно тяжело. Тяжесть эта, в первую очередь, обусловлена той исходной ситуацией, в которой они начинались.

— К сожалению, — сказал президент, — путь мягких, постепенных, безболезненных реформ оказался для нас плотно закрытым… Проанализировав реальное состояние экономики и общества, правительство пришло к твердому убеждению: стабилизировать положение возможно лишь в том случае, если до предела сжать время запуска важнейших рыночных механизмов, демонтажа командной экономики, резко ужесточив бюджетную и денежно-финансовую политику, не допустить развития гиперинфляции, парализующей рыночные механизмы.

Позже этот вопрос — о мягком и жестком варианте реформ — обсуждался бесчисленное число раз. Критики не уставали обвинять реформаторов — до сих пор обвиняют! — что вот, дескать, были все возможности достаточно безболезненно провести преобразования, а реформаторы до них так и не додумались, выбрали наихудший вариант — вариант «шоковой терапии». В действительности вопрос, какой вариант выбрать — медленный и постепенный или быстрый и достаточно жесткий, — решался в правительстве не на уровне эмоций и дилетантских импровизаций, а на уровне строгого, трезвого анализа.

К сожалению, жесткий вариант удалось выдерживать недолго. Вскорости в результате почти всеобщего оголтелого сопротивления от него пришлось отступить. «Шоковой терапии», которую с огромной пользой для реформ удалось осуществить в ряде других стран, выкарабкивавшихся из социализма, в России не получилось…