Читать онлайн «За свободу Испании». Страница 3

Большой труд целого коллектива людей вкладывался в боевую, политическую и культурную подготовку бойцов-зенитчиков. Новейшей по тем временам сложной боевой техникой должны управлять образованные люди.

Личный же состав нашего полка, дивизиона и батарей был укомплектован людьми различной национальности и разной степени грамотности. Некоторые бойцы, особенно татары, слабо знали русский язык, а среди русских и украинцев были еще неграмотные. Кто будет учить их русскому языку?

На помощь приходят жены командиров. В летних лагерях они выступают в роли учителей, проводят занятия с бойцами в специально запланированные часы учебного времени, а по вечерам дополнительно занимаются с отстающими. Активно включается в это дело и моя жена Елена, окончившая педагогический техникум. В батарее моим деятельным помощником по работе с бойцами-татарами становится авторитетный среди них помощник командира огневого взвода Шарип Гиззатулин, коренной житель Москвы, окончивший десятилетку и в совершенстве владевший русским языком. Шарип инициативен, трудолюбив, добросовестен. По его предложению орудийные расчеты были укомплектованы в основном бойцами-татарами, обучению которых он уделял много сил и молодой энергии. Вскоре бойцы орудийных расчетов стали мастерами «огня и дыма», как шутливо именовали батарейцы своих огневиков.

Летом 1936 года в подмосковном лагере зенитчиков шла напряженная подготовка к зачетным стрельбам. Предстоял ответственный экзамен на боевую зрелость. Стрельбы определяли степень овладения новой боевой техникой. Большой и упорный труд командиров, политработников, партийных и комсомольских организаций, всего личного состава полка не пропал даром. В течение летнего периода самые высокие результаты в боевой и политической подготовке оказались в дивизионе капитана Богдашевского, что было отмечено командиром полка полковником Иваном Алексеевичем Олениным — человеком весьма строгим в оценках.

Здесь мне хочется сказать добрые слова о личности Ивана Алексеевича Оленина. Как и большинство командиров-зенитчиков, он выходец из среды комсостава полевой артиллерии. Старый большевик, участник гражданской войны, по внешнему виду он был суров и неприступен. На его скуластом лице, под насупленными густыми бровями поблескивали вороненой сталью глаза. Голос глуховатый, говорил мало, но каждое слово несло глубокий смысл.

Внешняя суровость Ивана Алексеевича оказалась обманчивой: в повседневной жизни это был удивительно чуткий и отзывчивый человек. Совсем не мягкотелый, дисциплину и порядок в полку насаждал твердой рукой. Эта же рука умело направляла в нужное русло всю сложную и многогранную жизнь войсковой части. Никогда не повышал голоса при разговоре с подчиненными, не оскорблял их личного достоинства и не позволял этого делать командирам дивизионов. Слыл противником длинных и нудных совещаний, ценил рабочее время командного состава, не дергал людей по мелочам, всячески поддерживал творческую инициативу командиров подразделений, прекрасно знал их сильные и слабые стороны. За все эти качества бойцы и командиры звали его «батей».

Нас поражало упорство командира полка в изучении всего нового в военной теории и боевой практике, его изумительная работоспособность. Занятому днем повседневными заботами по административным и хозяйственным вопросам, ему приходилось работать над личной подготовкой по ночам. Дежуря по полку, я часто видел свет в окне служебного кабинета полковника Оленина: значит, готовится к занятиям по плану командирской учебы.

Чернобровый, черноусый сорокалетний комиссар полка Георгий Степанович Власенко заботой о людях, внимательным подходом и уважительностью к ним завоевал в полку прочный авторитет подлинного партийного руководителя. С комиссаром можно было по душам поговорить, посоветоваться, не боясь начальственного окрика. В молодые годы Власенко работал горновым на металлургическом заводе в Кадиевке на Донбассе. Участвовал в гражданской войне, учился в совпартшколе, а позже — на филологическом факультете Московского госуниверситета. В 1929 году по партийной мобилизации Георгий Степанович был направлен на политработу в Красную Армию.

Комиссар полка тщательно изучал деловые и моральные качества молодых командиров, вникал не только в их служебную деятельность, но и в личную жизнь. В беседах со мной он интересовался обстановкой, в которой я жил и воспитывался до службы в армии, расспрашивал, как я вступил в партию, что чувствовал при этом, доволен ли выбором военной профессии, служебной и личной жизнью.

В рассказе о юношеских годах до поступления в ряды Красной Армии я делился с комиссаром многим сокровенным, что оставило во мне наиболее глубокий след: о дружбе со сверстниками — украинскими, русскими, еврейскими и польскими ребятами, о взаимной выручке друг друга в трудные времена жизни в нашем провинциальном городе Староконстантинове на Украине. Без этой дружбы, говорил я комиссару, было бы трудно мне, сыну бедных крестьян, идти по ухабистой дороге жизни, вряд ли я смог бы получить среднее образование до призыва в армию и найти свое призвание — стать кадровым командиром.

Готовиться к вступлению в партию я начал в учебном дивизионе артиллерийского полка в Закавказье, где началась моя военная служба. Здесь, в здоровом армейском коллективе, росла моя политическая убежденность, воспитывалось чувство советского патриотизма и пролетарского интернационализма. Стал кандидатом в члены партии. А членом партии — уже в Объединенной военной школе имени ВЦИК. Рассказал комиссару полка, с каким волнением получил партийный билет, с каким трепетным чувством заступал в караул и стоял на посту номер один у Мавзолея великого Ленина.

Что касается выбора военной профессии, то о ней мечтал и к ней стремился еще в школьном возрасте. Меня увлекала романтика военной службы, страстное желание стать кадровым командиром Красной Армии. Но на пути к осуществлению мечты пришлось встретить большие трудности. В военкомате города Староконстантинова, куда я обратился, чтобы узнать о возможности поступить в военное училище, старшина, сидевший за столом, не глядя на посетителя, процедил:

— Нет и не будет в этом году разнарядки. Так что, милок, шагай отседова, не задерживайся, понял?

— Товарищ начальник, — умоляюще вновь обратился я,— как же мне быть? Очень хочу учиться на красного командира.

Услышав сладкозвучное слово «начальник», старшина подобрел. Внимательно взглянул на меня, вынул носовой платок и, приняв важный вид, произнес:

— Поезжай, браток, в Шепетовку, в областной военкомат, там, возможно, тебе помогут, понял?