Читать онлайн «Мераб Мамардашвили за 90 минут». Страница 4

Факультет оживал. Выяснилось, что и в тяжелые послевоенные годы, тайно или явно, философская работа не прекращалась, и «Капитал» Маркса был ее питательным бульоном. К 54-му году на факультете окончательно оформились две самостоятельные исследовательские группы: «гносеологов», во главе с Эвальдом Ильенковым, и «диалектических станковистов» («диастанкуров»), лидером которых был Александр Зиновьев.

Гегельянцы-«гносеологи» провозглашали принцип тождества бытия и мышления, «диалектические станковисты» этот принцип отрицали.

Отношения между группами вне теоретических дискуссий были самыми дружескими: устраивали вечеринки на квартире у Ильенкова, толпой бродили по улицам, спорили о Гегеле, обсуждали «Тезисы гносеологизма», которым было суждено стать легендарными и которые немало крови попортили потом своим создателям, Ильенкову и Коровикову.

«… В своей чистоте и абстрактности законы диалектики могут быть исследованы и вычленены лишь философией, как логические категории, как законы диалектического мышления. Лишь делая своим предметом теоретическое мышление, процесс познания, философия включает в свое рассмотрение и наиболее общие характеристики бытия, а не наоборот, как это часто изображают. Философия и есть наука о научном мышлении, о его законах и формах. Предмет философии — познание, а не мир».

«Тезисы» обсуждали все, от первокурсников до аспирантов: это был манифест новой, живой философии, философии молодых. Факультет бурлил — такого здесь не бывало давно. Профессура просто испугалась: трудно так просто вычеркнуть из памяти ужас прошедших десятилетий и привычное «все — за!», а тут крики, споры, бесконечные сходки. Обсуждение «Тезисов» попытались свернуть, от греха подальше. Не тут-то было — молодежь объединилась, забыв теоретические разногласия. Смыслом

происходящего стало столкновение старого способа жизни с новым. «Если бы Маркс был жив, он бы к своим 11 тезисам добавил 12-й: раньше буржуазные философы объясняли мир, а советские философы не делают даже этого», — под хохот зала завершил одно из заседаний Зиновьев (11-й из тезисов Маркса о Фейербахе гласит: «До сих пор философы лишь различным образом объясняли мир, наша задача — изменить его»).

После «дискуссии гносеологов» окончательно определился состав «диастанкуров»: к Зиновьеву, Грушину и Щедровицкому присоединился Мераб Мамардашвили — для него эта дружба стала «первым выходом из внутренней эмиграции».

«Диалектическим станковизмом» прозвал новое объединение Зиновьев. (Есть у Ильфа и Петрова в «Золотом теленке» эпизод, пародирующий становление «нового искусства»: четыре художника основали группу «Диалектический станковист» и писали портреты ответственных работников, сбывая их в местный музей. Кризис жанра наступил, когда число незарисованных ответработников приблизилось к нулю. «Бросьте свои масляные краски, — посоветовал незадачливым станковистам Остап. — Переходите на мозаику из гаек, костылей и винтиков. Портрет из гаек! Замечательная идея!»)

Название приняли с восторгом — был в нем элемент эпатажа, да и просто уморительная игра слов: занимались-то, ни более ни менее, как созданием новой диалектической (содержательно-генетической) логики. Потому что ни формальная логика, интересующаяся только формами, а не содержанием высказываний, ни, тем более, та диалектическая логика, которая преподавалась на факультете и была, на взгляд диастанкуров, просто болтовней, никакого отношения к реальному процессу мышления не имеют. А интересно было именно то, как возникает новое знание, с помощью каких приемов мышления мы способны достигнуть истины. Объемистый «Капитал» прекрасно подходил для анализа: выделяли ключевые понятия, процедуры экстраполяции, восхождения от абстрактного к конкретному, понятийную структуру и динамику.

Спорили, конечно, с Ильенковым: да, действительно, философия должна заниматься теорией познания, но и от онтологии никуда не денешься. Потому что сознание и мир существуют по разным законам, и все парадоксы и противоречия, присущие нашей мысли, к миру отношения не имеют — что бы ни говорил об этом великий Гегель.

Каковы же законы, по которым мы познаем мир? Если мышление — это не механическое соединение уже известных формул, а живой процесс, то в чем выражается его суть? Возможно ли вывести алгоритм творческого акта? Несколько лет спустя, в первой опубликованной статье «Процессы анализа и синтеза» (1958 год), Мераб вернется к этим вопросам: мышление как органическое целое не сводится к сумме своих частей, и свойства его элементов заранее неопределимы, потому что при взаимодействии они изменяют друг друга непредсказуемым образом. Для того чтобы понять, как мы мыслим, недостаточно механического анализа и синтеза, необходимо что-то еще.

* * *

Жизнь кипела, «…в воздухе носилось что-то игристое, брызжущее, искрометное…» («Мысль под запретом»). Дискуссии и семинары, «еретические» выступления на защитах, открытый протест против того, что воспринималось глупым и пошлым, — все это становилось нормой. Кумир молодежи Ильенков вел полуофициальные семинары по диалектической логике, Зиновьев защитил диссертацию, за которую три года назад, в лучшем случае, положил бы на стол партийный билет. «Диалектический станковизм» вырастал в ММК — московский методологический кружок с серьезными заявками на новое слово в науке.

Это было удивительно и странно, и долго так продолжаться не могло. Весной 55-го «старшие товарищи» решили поставить факультет на место. И поставили. Особенно досталось «гносеологам». Их прорабатывали на собраниях, громили на ученых советах… Было противно? Да! Страшно? Конечно. Но что-то несерьезное, гротескное, пародийное пронизывает воспоминания об этих «процессах». На одном из последних собраний, например, проходившем при полном зале, тогдашний декан Молодцов патетически воскликнул: «Куда они нас тащат! Нас тащат в область мышления!» На что кто-то из публики немедленно отреагировал: «Не бойтесь, вас туда не затащишь!»

А докладная записка от 29 апреля 1955 года по поводу распространения «антимарксистских настроений» на философском факультете достойна пера Салтыкова-Щедрина.

Отделом науки и культуры совместно с МГК КПСС проведена проверка преподавания общественных наук и идейно-воспитательной работы на философском факультете Московского государственного университета.