Читать онлайн «Вячеслав Молотов. Сталинский рыцарь «холодной войны»». Страница 24

Таким предложением Сталин и Молотов продолжали дипломатическую линию, которую они практиковали в отношениях с нацистской Германией в 1939–1941 гг.: вели широкомасштабные дискуссии о границах и сферах влияния. Впрочем, в сравнении с теми грандиозными замыслами, что СССР обсуждал с Германией, его предложение, сделанное Британии, выглядит относительно скромно. Сфера влияния Москвы ограничивалась Финляндией и Румынией – эти два государства участвовали в немецком нападении на СССР – и основное содержание секретного протокола в общем и целом соответствует публичным обещаниям Сталина о войне за освобождение, которая вновь сделает Европу сообществом независимых суверенных государств. Но не сферы влияния и послевоенные границы составляли главный интерес Москвы. Куда важнее для нее было заручиться признанием Британии советских территориальных приобретений, сделанных в период пакта с нацистской Германией. По мнению Советов, Англия не имела никаких обоснованных возражений против такого предложения. Британия и СССР все-таки были военными союзниками, при том что Союз нес основное бремя войны. Иден охотно бы подписал общие соглашения о военном и послевоенном сотрудничестве, но предпочитал не брать никаких обязательств по конкретным территориальным вопросам, включая пункт о советских границах, по которым следовало посоветоваться не только с Черчиллем и кабинетом министров, но и США и британскими доминионами. Позиция Идена весьма не нравилась Советам. Как-то во время разговора Сталин возмущенно заметил: «Англия имела союз с царской Россией, в состав которой входили Финляндия, Бессарабия и более половины Польши. Ни один государственный деятель Англии в то время не думал протестовать против союза на том основании, что названные территории входят в состав Российской империи. Ныне, однако, вопрос о финской границе и балтийских республиках является, видимо, камнем преткновения»8.

На первый взгляд удивляет, что СССР настаивал на немедленном соглашении, которое гарантировало бы ему границы 1941 г., учитывая, что большая часть европейской России была оккупирована немцами, а исход войны был неясен. Впрочем, визит Идена в Москву совпал с успешным контрнаступлением перед советской столицей – это был первый поворотный момент на Восточном фронте – и начало стратегического наступления Красной Армии, которое должно было изгнать немцев из СССР. Сталин рассчитывал, что война рано или поздно закончится, и хотел закрепить свои территориальные приобретения еще до каких-либо мирных конференций.

Кроме того, у СССР были определенные расчеты в отношении США. Американцы официально присоединились к конфликту, после того как 7 декабря 1941 г. японцы атаковали Перл-Харбор, а 11 декабря Гитлер объявил Штатам войну. Непосредственное участие США было очень выгодно в военном смысле, но осложняло политические переговоры о послевоенном порядке. Вашингтон открыто возражал против соглашений о сферах влияния и, скорее всего, проявил бы себя даже более несговорчивым, чем Лондон, в вопросе признания советских границ 1941 г. Советский Союз хотел сначала заключить сделку с англичанами, а потом представить ее Штатам как свершившийся факт. Молотов заявил Стаффорду Крипсу: «Если СССР и Великобритания найдут общий язык и достигнут взаимопонимания, то эти вопросы [о послевоенном порядке] будут легко решены с участием Америки»9.

Иден покинул Москву 22 декабря, ни о чем конкретном не договорившись. Несмотря на эту неудачу, Сталин и Молотов продолжили вплотную заниматься вопросами послевоенного порядка. 26 декабря заместитель наркома иностранных дел Соломон Лозовский отправил Сталину и Молотову меморандум о послевоенном вопросе. Итог войны очевиден, заявил Лозовский: державы Оси потерпят поражение, будет созвана мирная конференция, на которой Советский Союз столкнется с блоком капиталистических государств во главе с Великобританией и Соединенными Штатами. Среди буржуазных стран возникнут кое-какие разногласия, но в главных вопросах СССР встретит единый капиталистический фронт. Значит, тем более важно, продолжал Лозовский, готовить планы на мирное время. Он рекомендовал уделить особое внимание трем пунктам: выплата вражескими странами репараций, послевоенные границы СССР и перманентное лишение Германии ее военной мощи. В заключение Лозовский рекомендовал учредить две комиссии, которые будут заниматься послевоенными предметами: экономическо-финансовая комиссия подготовит предложения о репарациях, а политическая изучит вопрос о советских, германских и других границах.

В конце января 1942 г. Политбюро решило организовать Комиссию по подготовке дипломатических материалов под началом Молотова. Она должна была собирать, изучать и резюмировать документацию касательно дискуссий о послевоенном порядке в Европе, Азии и других частях света. Результаты ее деятельности должны будут лечь в основу планирования послевоенного мира. В последующие два года комиссия проделала кое-какую полезную работу, но ее практическое значение оказалось куда меньшим, чем рассчитывалось10. Причиной тому стало ухудшение ситуации на фронте, из-за которого Сталин временно перестал интересоваться послевоенными темами.

К февралю 1942 г. советское зимнее наступление выдохлось. В нескольких районах удалось отогнать немцев, но они продолжали занимать огромные участки советской территории. Окопы немецкой армии пролегали всего в сотне километров от Москвы. Продолжалась блокада Ленинграда, большая часть Украины оставалась в руках Германии. В апреле Сталин наконец-то отменил контрнаступление, и Красная Армия встала в оборонительную позицию. Вождь сохранял уверенность, что летом Красная Армия снова двинется вперед, но изменения в военных перспективах привели к новому приоритету в отношения СССР с Британией и Соединенными Штатами: открытие второго фронта во Франции, который должен будет оттянуть значительную массу немецких войск от Восточного фронта.

12 апреля 1942 г. Рузвельт написал Сталину, предлагая, чтобы Молотов приехал в Вашингтон обсудить «весьма важное военное предложение, связанное с использованием наших вооруженных сил таким образом, чтобы облегчить критическое положение на Вашем… фронте»11. Позже выяснилось, что Рузвельт говорил о втором фронте во Франции – Советы педалировали эту тему с июля 1941 г. К такому предложению Рузвельта – как минимум частично – подтолкнули беседы, которые провел в начале 1942 г. новый советский посол в США Максим Литвинов.

Когда в мае 1939 г. Молотов занял место Литвинова, бывшего наркома иностранных дел отправили на пенсию, но после нападения немцев в июне 1941 г. он быстро вернулся в строй. В конце июля он вновь появился на дипломатической арене, когда, судя по всему, работал переводчиком Сталина на встрече с Гарри Гопкинсом. Ту же функцию он выполнял в сентябре во время беседы Сталина, Бивербрука и Гарримана. 6 ноября Молотов объявил Литвинову, что тот назначен советским послом в США. О важности такой должности свидетельствовал указ Политбюро о предоставлении Литвинову звания заместителя наркома иностранных дел12.