Читать онлайн «Шебаршин. Воспоминания соратников». Страница 23

Советская политика путалась в неразрешимых противоречиях между национальными интересами и общечеловеческими ценностями, между желанием что-то сохранить в Восточной Европе и в то же время не нарушить новые отношения с Западом.

Состоявшиеся в мае 1989 года выборы в муниципальные органы показали, что власть утрачивает контроль над обществом. Оппозиция обвинила правительство и лично главу ведомства госбезопасности в фальсификации результатов голосования. Достоверной информации по поводу того, действительно ли имела место подтасовка, нам получить не удалось, да, надо признать, существа дела это не меняло. Речь могла идти только о том, с какой скоростью и интенсивностью будет происходить эрозия позиций СЕПГ. (Стоит напомнить, что к тому времени в Польше завершились переговоры за «круглым столом», ВСРП высказалась за формирование в Венгрии многопартийной системы и переговоры с оппозицией, появились очевидные признаки распада партийно-административной системы в СССР).

С каждым днем становилось все более очевидным, что дело идет к политическому и военному уходу Советского Союза из Восточной Европы и что мелкими частными мерами остановить начавшиеся процессы нельзя. Надо было думать о неординарных масштабных шагах, учитывающих реальное положение дел в мире.

Первое главное управление предложило, чтобы советская сторона выступила инициатором воссоединения Германии и превращения ее в единое нейтральное государство. Мы исходили из того, что подобная инициатива могла встретить положительный отклик в немецком обществе по обе стороны границы и в случае ее реализации означала бы фактическую ликвидацию НАТО. Разумеется, мы не питали иллюзий по поводу возможного отношения США и других западных стран к подобной инициативе, но исходили из того, что СССР в любом случае получал бы большой пропагандистский и политический выигрыш. Предполагалось, естественно, что этот шаг должен был быть согласован с ГДР.

Мы отмечали, что выступление М. Горбачева с такой идеей во время пребывания в ФРГ дало бы максимальный эффект. Образно говоря, советская сторона должна была попытаться получить высокую цену за обреченный на разрушение дом, и чем раньше она сделала бы это, тем выше могла быть цена. Разведка предлагала критически взглянуть на старые советские позиции по германскому вопросу, убедить в целесообразности драматического шага руководство ГДР и решиться на крутой политический поворот, никак не угрожающий безопасности нашего государства.

Соображения были доложены Председателю КГБ. Он принял записку без комментариев, продержал ее у себя несколько месяцев и так же без комментариев вернул. Советское руководство продолжало твердить о нерушимости сложившихся в Европе границ и о европейских реальностях.

События в ГДР тем временем принимали лавинообразный характер. В августе началось массовое бегство граждан ГДР на Запад, ввергшее восточногерманских руководителей в смятение. Открыто выразила свое несогласие с властями евангелическая церковь, выступившая с призывом к началу широких демократических преобразований, за предоставление гражданам свободы выезда за рубеж. Было объявлено о создании оппозиционного движения «Новый форум», на что власти рефлекторно отреагировали его запретом.

В первой неделе сентября по приглашению немецких коллег мы с женой приехали в ГДР на отдых. Практика отдыхать в дружественных странах сложилась много лет назад и поощрялась руководством: именно на отдыхе зачастую возникали и укреплялись личные связи, придававшие глубокое содержание официальным отношениям между службами. Советская сторона ежегодно принимала десятки иностранных представителей. Наши работники делали все возможное, чтобы гости не ощутили недостатка ни в чем. В последние годы это становилось нелегкой задачей даже для КГБ.

Коллеги разместили нас в тихом маленьком городке Табарц. Поросшие лесом невысокие горы Тюрингии, первозданная и столь непривычная после Москвы тишина, великолепная вилла располагали к покою, но покой не приходил. События развивались все быстрее, нарастал поток людей, стремящихся покинуть ГДР, начинались массовые манифестации оппозиции. Приближающийся крах режима был виден невооруженным глазом. Это видели все, кроме тех, кто должен был погибнуть под обломками социалистического строя — руководители СЕПГ.

В дружеском общении с иностранными коллегами разведчики избегают критиковать свое профессиональное, а тем более политическое руководство. Еще полгода назад я не слышал от своих собеседников резких высказываний по поводу действий Хонеккера и всего политбюро. Они распознали сейчас слепоту людей, которые десятки лет вели их за собой, убедились в их полной беспомощности, с ужасом смотрели, как начинает рушиться все вокруг. СЕПГ безжалостно эксплуатировала органы безопасности и завела в безысходный трагический тупик десятки тысяч умных, дисциплинированных, преданных своему долгу людей.

Отпуск прошел быстро. Мы побывали в Веймаре, Готе, Лейпциге, Дрездене, осматривали бесчисленные музеи и художественные галереи, слушали органную музыку в соборе в Эрфурте, «Электру» в дрезденском оперном театре. Немецкие коллеги выделили нам для поездок огромный темно-синий автомобиль «Вольво», неизменно привлекавший внимание провинциальной публики.

Три дня было оставлено на Берлин. Нам отвели особняк в районе Оберзее. Особняк был построен по указанию Мильке, находился в его личном распоряжении и, как не преминул заметить наш представитель Титов, там поселяли только тех гостей, в ком министр был особенно заинтересован. Я должен был почувствовать себя польщенным.

Встреча с Мильке состоялась 17 сентября 89 года. К этому дню Венгрия уже открыла границу с Австрией для проезда граждан ГДР в Западную Германию.

Внешне министр за прошедшие полгода не изменился, он был так же энергичен, говорил так же громко и резко, но в его манере явно сквозила растерянность. Мне вновь пришлось выслушать долгий сбивчивый монолог. Министру не нужен был собеседник, он нуждался в слушателе. Я слушал и не перебивал.

Мильке был возмущен действиями венгров, которые он расценил как фактическое признание единой Германии, и обвинил венгерское руководство в том, что оно ставит узкие националистические интересы выше классовых. Это вопрос принципиальный — отказ от классового подхода угрожает самому существованию социалистического строя. Позиция Венгрии, продолжал министр, определяется не только специфическими взглядами ее руководства и политической ситуацией в стране. МГБ ГДР располагает совершенно достоверными данными о том, что американская разведка проводит интенсивные тайные операции в Венгрии, опираясь на высокопоставленную агентуру, в частности в министерстве иностранных дел этой страны. Однако Берлин не знает, каким образом можно распорядиться этой информацией. Доверить ее венгерскому руководству опасно. Министр внутренних дел Венгрии Хорват «ведет себя странно» и может поднять шум по поводу того, что ГДР ведет разведывательную работу против Венгрии. В целом же проблемы отношений с Венгрией надо решать, но как это сделать, пока не ясно.