Читать онлайн «Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг.». Страница 76

Бесцельное, по мнению матери, просиживание сына за книгами вызывало у нее раздражение, а порой и негодование; не раз она жаловалась соседям, что сын ей не помогает. Вся забота о семье ложилась на ее плечи. Чтобы подработать, она нередко нанималась копать и полоть огороды, делать соседям кизяки. Осенью ходила на гору за бурьяном на топку, собирала стебли подсолнуха, кукурузы, взвалив на спину, вязанками носила домой.

Сын Петра Михайловича Шолохова рассказывал: когда Михаил был гимназистом, за шалости ему нередко поделом перепадало; мать применяла довольно жесткие меры воспитания. Петр Михайлович, бывая у них, не раз заступался за Михаила, защищая его от наседавшей матери, грозно размахивающей свитым в веревку полотенцем. Александр Михайлович в такие минуты держал нейтралитет и ни одну из сторон не поддерживал.

Теперь же Михаил был взрослым, матери с ним не справиться. Зачастую, когда она работала в огороде, отец и сын сидели за книжками.

На душе отлегло, когда сын поступил работать в Каргинский исполком. Зарабатывал Михаил, конечно, мало, но все-таки поддержка семье.

По свидетельству близко знавших Александра Михайловича, было у них золотишко, и, видимо, немало. Упоминаемый выше Платон Федосеевич Корохов рассказывал: когда Шолоховы жили у них в слободке, главная хранительница «капитала» Анастасия Даниловна золото держала на улице, под порожками куреня. Соседка по Каргинской Елена Дмитриевна Баркина рассказывала, что мешочек с золотом Анастасия Даниловна держала опущенным на веревочке в колодце. Нет сомнения в том, что золото осталось со времен службы Александра Михайловича в компании Лёвочкина.

Как вспоминают каргинские старожилы, у казаков золото водилось: царскими монетами, в слитках, в различных изделиях. До революции они предпочитали пользоваться бумажными деньгами: на них был портрет царя – это вызывало доверие к ним и уважение к самодержцу. Мы уже говорили, что в первые годы советской власти золото у казаков не изымалось, хождения оно не имело, следовательно, не имело и ценности: золото надо было обменять на бумажные советские деньги, что в условиях хутора и станицы было непросто. С определенным риском его можно было обменять в городе у перекупщиков и спекулянтов. Смельчаки из Каргинской для этой цели ездили в Царицын, ближайший крупный торговый город.

Только в начале 1930 года с открытием магазинов под названием «Торгсин», что означало «Торговля с иностранцами», появилась возможность на золото или изделия из золота покупать товары и продукты высокого качества, и те же спички, которые можно было зажечь, чиркнув о подошву чирика или сапога. Рассказывали: один казак принес в магазин отлитый из золота кораблик, его оценили стоимостью в три магазина со всей наличностью. Кораблик у казака не приняли, посоветовали переплавить его в куски, и золото пошло в обмен на продукты…

В 1921 году на нижнем краю станицы Каргинской Александр Михайлович купил запущенное казачье подворье. Раньше в нем жила вдова с двумя малолетними девочками. В этот голодный год то ли с голоду, то ли от тифа вдова умерла. Дети остались круглыми сиротами. Соседка, Плотникова, взяла их на воспитание, а ставшее ненужным подворье продала Шолохову.

В мае 1919 года при подавлении Вешенского восстания наступающими полками 33-й Кубанской дивизии красных многие дома отступленцев в Каргинской были сожжены. Оставшиеся бесхозными дома казаков были реквизированы станичным исполкомом и отданы под жилье приехавшим в станицу руководителям разного назначения. В условиях голода, разрухи, свирепствующей продразверстки в Каргинской не оказалось желающих потесниться в курене и сдать под квартиру комнаты. Покупку Шолоховым старого подворья следует объяснять не бедностью покупателя, а отсутствием более подходящего, справного жилья.

Крытый камышом и соломой, рубленый курень на низком фундаменте, рубленые постройки хозяйственного назначения (свинарник, птичник, конюшня, амбар) давно требовали ремонта и приложения хозяйских рук. Известные трудности, неумение владеть инструментом привели к тому, что бывший приказчик до конца своей жизни так и не приложил рук, чтобы с облысевшей крышей курень и подворье привести в порядок…

С переездом Шолоховых в Каргинскую Михаила чаще можно было видеть в центре станицы, вечерами на игрищах и посиделках; в выходной день он подолгу сидит с удочками на рыбалке – до Чира рукой подать.

Рассказывая о далекой юности Михаила Шолохова, нельзя умолчать об этой увлеченности, которая осталась на всю жизнь. Соорудив посреди Чира помост и веером разбросав удочки, отшельником сидел Михаил днями. Знал он, где и под какой корягой, в каких ямах притаился сазан и чебак, а где не давали покоя ерши да пескари. Был он рыбаком терпеливым, знал многие секреты и тонкости рыбацкого дела, учился он у известного на всю слободку рыбака деда Кудиныча. Кто знает, может быть, этот Кудиныч и послужил прообразом того самого старого и опытнейшего рыбака в хуторе Татарском, который выловил в Дону Дарью Мелехову.

Во времена юности Шолохова, а в далекую старину тем более, рыбы в Чире было много, ловили ее бреднем, удочками, по весне и в ледоход черпаками. Вода была прозрачно-голубой, пили ее и животные и люди. Весной – одно загляденье: на песчаной отмели сазаны и чебаки парами бились у самого берега, выметывая икру; щуки, пригревшись на мелководье, неподвижно дремали в камышах.

Нередко около Михаила собиралась ватага ребятишек с самыми замысловатыми удочками. Он рассказывал им, как надо насаживать приманку, закидывать удочку. Непонятливым и бестолковым, кто сразу не мог уловить тонкостей рыбной ловли, советовал сначала на крючок насаживать лист лопуха, подергивая леску, ловить лягушек, а потом браться за настоящую рыбную ловлю. Леску сучили из конского волоса, удилищами служили длинные хворостины из тальника, который в изобилии рос в леваде бывшей помещицы Натальи Ивановны Поповой и у того же деда Кудиныча. Любовь к таловым удочкам Шолохов сохранил на всю жизнь, считая, что на их природный запах рыба сама тянется.

По увлечению рыбалкой Михаил водил дружбу с Григорием Мокроусовым, их нередко видели на Чире вдвоем: на рыбалку уходили в ночь, с собой брали чугунок, на берегу из мелочи варили уху или картошку. Михаил с детства любил картошку, сваренную в «мундире». В эти дни, навещая в Ясеновке бабку, он первым делом говорил: «Ба, свари картошки».

С Григорием Мокроусовым дружбу он поддерживал многие годы. В 1936 году по инициативе и при содействии Шолохова в Вешенской был открыт профессиональный драматический театр казачьей молодежи; по его рекомендации Мокроусов был приглашен на работу в театр. Одному из первых ему довелось сыграть роль деда Щукаря.