Читать онлайн «На незримом посту - Записки военного разведчика». Страница 23

Несмотря ни на что, настроение у всех, кроме Башкина, было приподнятое.

В Саратове Шверник потребовал, чтобы ему разрешили связаться с Советом рабочих и солдатских депутатов. В Совет пошли в сопровождении начальника конвоя. Совет немедленно освободил Шверника и других товарищей, а фельдфебелю выдали расписку в том, что Совет принял арестованных.

В Самару возвращались уже в салон-вагоне какого-то важного сановника...

Отпустив извозчика, я разыскал дачу, обнесенную невысоким забором. Калитка оказалась запертой, и мне пришлось изрядно побарабанить, пока наконец на крыльце не появился круглолицый веснушчатый парень, который стал внимательно рассматривать меня, а затем спросил, кого я ищу. Я назвал пароль. Он открыл калитку и повел меня в дом.

В просторной комнате с двумя плотно занавешенными окнами за столом, на котором стояла лампа под абажуром, сидели четыре человека: матрос с крупными чертами лица, двое в штатском примерно моего возраста и Кожевников.

Веснушчатого как ветром сдуло, - он, вероятно, должен был вести наружное наблюдение. Кожевников встал из-за стола, протянул мне руку, затем пригладил свою шевелюру и, обращаясь к сидевшим за столом, сказал:

- Познакомьтесь, товарищи, с моим новым помощником... Будем звать его Виктором...

Мы пожали друг другу руки, и я сел рядом с Кожевниковым.

Когда товарищи узнали, что я прибыл с "той" стороны, они забросали меня вопросами. Особенно интересовало всех, что пишут советские центральные газеты и как идет формирование Первой революционной армии.

Информация моя была скромной, но товарищи сказали, что кое-что для них прояснилось. Затем я передал Кожевникову привезенные мною листовки и устный приказ Семенова прибыть в Симбирск с информацией. Умолчал я только о том, что привез новый код и деньги. Об этом я сказал позже Кожевникову наедине.

Стриженный под бобрик парень поинтересовался, о чем Кожевников будет докладывать в Симбирске.

- Известно о чем, - закуривая папиросу, ответил Яша. - О белом терроре, о настроениях в городе и в ближайших деревнях, о делах наших подпольщиков...

- Не забудь, браток, - подсказал матрос, - доложить о группах Левитина и Паршина, которые стали центром объединения коммунистов Самары. Мы уже избрали подпольный комитет, наметили план действий...

- Это представитель одной из подпольных групп Иван Абрикосов. Боевой парень... - наклонившись ко мне, тихо сказал Кожевников.

- ...Мы разоблачаем эсеров и меньшевиков, - продолжал матрос, разлагаем тылы учредиловской армии, ведем агитацию среди чехословацких легионеров...

Абрикосов подробно рассказал о попытках объединения разрозненных подпольных групп в единую организацию, подчеркнув при этом, что для победы над врагом в Самаре нужен партийный монолит, что разрозненные действия разобщенных групп не дадут желаемых результатов.

- А вот и первые плоды нашей работы! - воскликнул Абрикосов и извлек из кармана бушлата какой-то листок. - Слушайте: "Адский замысел контрреволюционной буржуазии, поддержанный правыми эсерами и меньшевиками и проводимый в жизнь штыками наемников, не удался. Торжеству контрреволюции в Приволжье приходит конец. Да здравствует власть Советов рабочих и крестьянской бедноты! Самарский комитет большевиков. Отпечатано в типографии комитета".

- А для чего эта концовка? - спросил я.

- Какая концовка? - не понял матрос.

- Да насчет того, что-де отпечатано в типографии комитета. Может, и фамилии членов комитета указать?

Матрос хитро улыбнулся:

- Пощекотать нервы белым контрразведчикам надо? Надо! Преподнести учредиловцам пилюлю с хреном надо? Надо! И соображать, дорогой товарищ, тоже надо!

- Ну а все же, кто отпечатал эту листовку?

- Комучевцы свою типографию нам, конечно, не предоставили. Но мы все же напечатали здесь, в городе. Чехословацкая разведка с ног сбилась, разыскивая нашу типографию. Большие деньги обещаны тому, кто раскроет ее. Опытные сыщики, жандармы сбились с ног, но ничего не нашли...

Абрикосов, вероятно, знал о листовке больше, чем говорил нам, но по неписаным законам конспирации не мог переступить границы дозволенного. Все мы это понимали и ни о чем больше его не спрашивали. А стриженный под бобрик парень даже постарался переменить тему разговора, точнее, вернуться к вопросу о группах Левитина и Паршина.

- Я не могу согласиться с тем, что разложением вражеских войск должны заниматься только группы Левитина и Паршина. А мы, по-твоему, ничего в этом деле не смыслим? - повернулся он к Абрикосову. - Как бы не так! Недавно мы с Женькой Бахмутовым пробрались в казармы полка "народной армии" и поговорили с солдатами по душам. Ведь верно, Жень? - тронул он за руку сидевшего рядом с ним парня. - А сегодня собирались повторить свой визит. Да не тут-то было. Оказывается, казармы уже охраняются чехословацкими легионерами; после нашей беседы из полка началось дезертирство...

- Слава подобна морской воде... Чем больше ее пьешь, тем больше хочется пить. Кажется, так сказал один великий писатель. Боюсь назвать его фамилию, чтобы не ошибиться. - Кожевников улыбнулся, помолчал и уже серьезно продолжал: - Нам больше, чем кому-либо, памятны массовые расстрелы рабочих и партийных лидеров города. Исключительный по жестокости террор заставил честных борцов за власть Советов уйти в подполье. Результат? Затишье в работе партийных организаций. И чтобы оживить эту работу, придется немало потрудиться. Не будем спорить, чья группа больше сделала. Мы уважаем и Левитина и Паршина, больше того, восхищаемся их самоотверженностью. Но, товарищи, поймите: провал в большой группе может привести к провалу всего самарского подполья. Вот почему я против объединения моей группы разведчиков с группами товарищей Левитина и Паршина.

- Выходит, успех нашей работы в разобщенности? Ну что ж, так и доложу своим... - с обидой в голосе произнес Абрикосов.

- Ты, Ваня, не понял главного, - спокойно продолжал Кожевников. - Речь идет не о том, чтобы действовать разобщенно, а о том, чтобы не подвергать опасности всю подпольную организацию. Будет время, когда мы объединим все группы. Но пока этого делать нельзя. И прежде чем говорить со своими людьми, ты хорошенько все обдумай, и тогда поймешь, что зря обиделся.

В это время в комнату вошел чем-то озабоченный "президент".

Кожевников посмотрел на тикающие ходики, потом на "президента":

- Ты, кажется, хочешь что-то сказать?

- Да. Дубинин только что сообщил, что в городе появилась какая-то мадам Сарычева, которая ищет связи с подпольем. А сегодня наши ребята засекли, когда она выходила из местной штаб-квартиры какого-то консульства...