Читать онлайн «Гордость и предубеждения женщин Викторианской эпохи». Страница 45

Мэри потребовалось немало смелости, чтобы выставить себя на «всеобщее обозрение». Одно дело – руководства по воспитанию девочек, эту область мужчины охотно уступали женщинам. Другое – сразиться с мужчинами на их поле, в политических дебатах. Уильям Годвин, который как раз в это время впервые встретил Мэри, позже будет вспоминать, что она «казалась застывшей, ушедшей в себя». Но Джонсон, прочитавший наброски «Защиты прав человека», нашел памфлет превосходным и убеждал Мэри поспешить с публикацией. Воодушевленная его верой в нее, устыдившись своего малодушия, Мэри быстро закончила работу, опубликовав ее анонимно, и признание не заставило себя ждать: второе издание памфлета вышло через три недели после первого. На нем Мэри отважилась поставить свое имя.

Были и возмущенные голоса. Например, уже упоминавшийся здесь Гораций Уолпол назвал Мэри «гиеной в юбке» за атаки на Марию Антуанетту. «Журнал для джентльменов» критиковал автора за «абсурдную идею, что свобода делает людей счастливыми» и со свойственной английским журналистам иронией замечал: «Права человека провозглашает прекрасная женщина! Поистине, времена рыцарства не пройдут, пока оба пола не изменят своей сущности».

Зато Мэри немало повеселилась, читая торжественную поэму Вильяма Руссо, посвященную ее полемике с Берком.

И, ободренная первым успехом, Мэри задумала проект еще более дерзкий.

Синие чулки

В XVIII веке моду на женское образование поддерживали литературные салоны. Мода на салоны пришла из Франции. Первым салоном, появившимся в Париже и имевшим влияние на нравы, язык и вкусы французской нации, считается салон мадам де Рамбуйе (был открыт в 1617 году). Маркиза де Рамбуйе при полном понимании и поддержке своего образованного мужа первая открыла двери своего особняка, знаменитого «Отеля Рамбуйе», не только для родовитой аристократии, но и для поэтов, ученых, коллекционеров и меценатов, пусть даже и буржуазного происхождения. На вечерах в «Отеле Рамбуйе» много внимания уделялось чтению и обсуждению литературных новинок. В числе его известных посетителей были Мари де Гурне (автор книг об общественном положении женщин, воспитанница Монтеня), писательницы Мадлена Скюдери, м-м де Севиньи, м-м де Ментенон, а также Корнель, Мольер, Вольтер. М-ль де Скюдери организовала свои «субботы Сафо» и зарабатывала хорошие деньги от продажи своих романов.

В XVIII в. французские женские салоны из института досуга трансформируются в институт просвещения. Многие мужчины начинали свои литературные и политические карьеры, блистая в парижских салонах, но те же самые мужчины, набрав силу и авторитет весьма негативно высказывались о браках с «учеными» женщинами!

Английские салоны были обязаны своим возникновением так называемым «синим чулкам» (bluestocking) – литературному кружку, основанному в середине XVIII века Элизабет Веси и Элизабет Монтегю. Для современного читателя «синий чулок» – это обидная кличка для девочки-зубрилы, некрасивой, неухоженной, лишенной внимания молодых людей. Однако в XVIII веке в Англии прозвище «синий чулок» говорило скорее о политических симпатиях, чем о высокой образованности или нестандартной манере поведения.

Выражение «синий чулок» впервые появилось в письме Элизабет Монтегю в 1756 году и связано с «чудачеством» мистера Бенжамина Стиллингфлита, ученого-ботаника, автора трактатов по естественной истории. Б. Стиллингфлит приходил на собрания в простых хлопчатобумажных синих носках вместо положенных белых шелковых чулок.

Почему он так поступал?

Белые шелковые чулки были одеждой аристократов, синие хлопчатобумажные – простых рабочих. Элегантно выставив ногу, можно было столь же элегантно продемонстрировать свои демократические убеждения. Словечко «bluestocking» прижилось. Его стали относить сначала к мужчинам, посещавшим салон Веси и Монтегю, а затем и к женщинам-основательницам, хотя те, конечно, никогда не надевали синих чулок.

Салоны в Англии тоже прижились и стали своеобразными литературными центрами. Участницы салонов собирали деньги на издание романа Фанни Берни «Камилла, или Женские трудности», на перевод и издание книг мадам де Севиньи и т. д. Одной из желанных гостий в салонах «синих чулков» была Ханна Мор (1745–1833) – автор нескольких книг по женскому образованию, сама организовавшая школу для бедных. Другой «синий чулок» леди Мэри Уортли Монтегрю писала «По правде сказать, не существует мест на земле, где к нашему полу относились бы с таким презрением, как в Англии. Нас воспитывают в глубочайшем невежестве».

Она лишь самую малость сгустила краски. Большинство девушек получали традиционное образование, сводившееся к основам катехизиса, навыкам чтения, письма, французскому языку, изящным манерам и всякого рода изящным искусствам – музыке, пению, танцам, рисованию пейзажей и вывязыванию кошельков. Но когда весь мир перевернулся с ног на голову, могут ли женщины остаться в стороне?

Сердце Мэри горячо отозвалось на еще одну новость, пришедшую из Франции. В ноябре 1789 года, сразу после октябрьского Версальского марша, француженки направили в Национальную Ассамблею петицию, требуя признания их равноправия с мужчинами, и в частности: отмены распространенной практики, когда мужья представляли интересы жен в финансовых сделках, юридического признания замужних женщин как дееспособных лиц, которые могут иметь собственные экономические интересы, возможности для женщин избираться в Национальную Ассамблею и в Магистраты. Ответа женщины так и не получили: из всех многочисленных петиций лишь эта не была рассмотрена.

Зато в 1791 году Шарль Морис де Талейран-Перигор, выступая в той же Национальной Ассамблее и говоря о возможности для женщин учиться в гимназии, колледже или университете, заявил, что «женщинам не следует обижаться, если закон отказывает им в некоторых преимуществах, но понимать, что этот отказ сделан в их же интересах. Мужчины созданы для того, чтобы трудиться во внешнем мире, им подобает публичное образование: они должны в полной мере узнать жизнь во всех ее проявлениях. Для женщины же лучшее место образования – дом ее отца. Ей нет необходимости изучать вопросы, которые касаются общественных интересов, она создана для спокойной жизни в семейном кругу, вдали от бурного мира».

Вот это мнение Ассамблея выслушала со вниманием и одобрением. Мэри возмущена и взволнована. Она опасается, что в царстве справедливости и гармонии женщинам вновь будет отведена роль покорных служанок без права голоса. Многие французы борются с рабством в колониях, и это прекрасно. Но кто освободит из рабства людей с белой кожей: женщин, которые отстранены от решения самых важных вопросов в государстве? Кто даст им возможность высказаться, кто услышит их требования? И Мэри снова берется за перо.