Читать онлайн «События и люди. 1878-1918». Страница 41

Профессор Эрих Шмидт из Берлинского университета был тоже близок мне и часто у меня бывал. Талантливым речам этого подлинного немца я обязан многими приятными вечерами.

Моим особым доверием пользовался профессор Шиман   прямолинейный балтиец и передовой борец за германизм в противовес панславизму, проницательный политик и блестящий историк и писатель. Я постоянно привлекал его в качестве советника in rebus politicis и в вопросах, связанных с историей. Ему я обязан многими ценными сведениями, особенно в области ориентирования в восточных делах. Он часто бывал у меня в доме и, как, например, при посещении Танжера, неоднократно сопровождал меня в поездках. В беседах я делился с ним, между прочим, важными секретными материалами о неизвестных еще никому политических событиях. Его непоколебимая скрытность оправдывала мое доверие. Для меня было большим удовлетворением, когда после освобождения Балтики я мог назначить этого испытанного человека попечителем Дерптского университета. Совпадение наших политических взглядов на Россию хорошо иллюстрирует следующий факт. После Портсмутского мира, заключенного в 1905 году между Россией и Японией при посредничестве моем и президента Рузвельта, в Берлине и с официальной стороны (со стороны Министерства иностранных дел), и с неофициальной строилось много предположений о том, какой политической линии будет придерживаться Россия в дальнейшем. В общем преобладал тот взгляд, что озлобленная своим поражением Россия склонится на сторону Запада, стало быть   Германии, чтобы найти здесь те связи и подкрепления, с помощью которых она могла бы нанести ответный удар Японии, снова отвоевав потерянные области и восстановив таким образом свой престиж Я придерживался совершенно иного мнения, которое, однако, официально не мог закрепить. Я подчеркивал, что русские одновременно и азиаты, и славяне. Как азиаты, они, несмотря на свое поражение, питают расположение к Японии; как славяне, они охотно вступят в союз с теми, кто показал уже однажды им свою силу. Поэтому я пришел к заключению, что, несмотря на соглашение в Бьёрке, Россия через некоторое время пойдет не с Германией, против которой она позже даже обратит свои силы, а с Японией. И в официальных, и в неофициальных кругах меня открыто осмеивали за подобные фантазии. Я вызвал Шимана и, не высказывая ему своей точки зрения, спросил его мнение по этому поводу. И был очень удовлетворен, когда в ответ Шиман изложил именно мои мысли. Долгое время Шиман и я оставались почти одиноки в своих взглядах по этому важному вопросу внешней политики. События доказали впоследствии нашу правоту. Берлинские так называемые знатоки России ошиблись, а с ними и другой официальный мир.

Уже в первые дни царствования передо мной встал вопрос о необходимости некоторых художественных построек. Прежде всего надо было воздвигнуть достойный моего деда и бабушки надгробный памятник. Старый мавзолей в Шарлоттенбурге был уже недостаточен, и требовалась пристройка к нему. К сожалению, денежные средства, отложенные для таких «экстренных сооружений» императором Вильгельмом Великим, так называемый чрезвычайный строительный фонд, были израсходованы на другие нужды во время 99 дней царствования Фридриха III. Таким образом, я вынужден был обременить казну непредвиденными расходами. Мавзолей моих родителей в Марли, на который я также должен был предоставить средства, был сооружен Ихмператрицей Викторией, вдовой Фридриха III, по ее собственным рисункам и планам. Подробный осмотр королевских дворцов в столице и в провинции обнаружил, особенно в Берлинском дворце, в их состоянии   санитарном, жилищном и т. д.   такие серьезные дефекты, что нельзя было дольше откладывать их устранение. С большим трудом и терпением, но вместе с тем и с радостью я в течение моего 30-летнего царствования с помощью архитекторов, художников и т. п., уважая старые традиции моих предшественников, снова привел в порядок дворцы, руководствуясь при этом заботливо составленными сметами, лично проверенными и исправленными мной.

При перестройке Берлинского дворца много помогли тонкий вкус вдовствующей императрицы и ее прекрасное знакомство со стилями. Особый интерес имеет следующее суждение моей матери: «Каждый стиль хорош, пока он чист». Эклектизм 90-х годов архитектор Ине называл «стиль à peu prés». Последним творением господина фон Ине, к сожалению, слишком рано скончавшегося, была реставрация картинной галереи, законченная лишь в начале войны. С трудом восстановленный дворец моих отцов, которым я так гордился, был впоследствии обстрелян, взят приступом, разграблен и опустошен революционными бандами. Подобные художественные сооружения, как произведенные мной постройки и упомянутая уже реставрация Белого зала, лежат на попечении каждого государства, будь оно абсолютистским, конституционным или демократическим. Они являются мерилом культурного уровня страны и содействуют расцвету искусства. В часы отдыха я занимался археологией и раскопками. При этом я стремился установить корни, из которых развилась эллинская античная культура, и отыскать нити влияния Востока на Запад в культурном отношении. Особенно важной мне казалась ассирология, ибо от нее можно было ожидать освещения и разъяснения Ветхого Завета. Поэтому я с радостью принял предложенное мне председательское кресло в немецком обществе изучения Востока и углубился в его работы, успеху которых я по мере своих сил содействовал. Я никогда не пропустил ни одного из публичных докладов этого общества. Я поддерживал оживленную связь с правлением общества и просил постоянно докладывать мне о раскопках в Ниневии, Ассуре, Вавилоне, Египте и Сирии. Для защиты и облегчения этих раскопок я часто лично входил в сношения по этому поводу с турецким правительством. Член общества изучения Востока профессор Делич прочел свой известный, вызвавший много возражений доклад на тему «Вавилон и Библия», нашедший, к сожалению, еще слишком несведущую и почти неподготовленную аудиторию и давший повод к разного рода ложным толкованиям и нападкам, исходившим, между прочим, и из церковных кругов. Всеми силами я старался помочь выяснению этих недоразумений. Сознавая, что широкие круги еще недостаточно понимают и оценивают значение ассирологии, занимавшей умы многих выдающихся людей, в том числе и духовных лиц обоих вероисповеданий, я распорядился через моего испытанного друга и блестящего театрального деятеля графа Гюльзен-Гезелера поставить в театре пьесу «Ашшурбанипал», которая и была показана после долгой подготовки под наблюдением немецкого общества изучения Востока. На генеральную репетицию были приглашены ассирологи всех стран. В ложах были видны пестрые группы профессоров, протестантских и католических духовных лиц, евреев и христиан.