Читать онлайн «Повседневная жизнь первых российских ракетчиков и космонавтов». Страница 41

А испытания шли своим чередом. В начале каждая фирма в автономном режиме отрабатывала свою технику. Здесь не то, что работа на стенде в Москве, где много условностей и отступлений от реальной схемы. Приходилось на ходу, здесь же дорабатывать схемы, перепаивать приборы и наземное оборудование, корректировать документацию. Работы много и она очень ответственная. Иногда часами, а то и сутками искали ошибки и неполадки в наземном и бортовом оборудовании, радовались, когда находили, злились и ругались, когда дефекты были с какими-то особыми выкрутасами. Вот был такой казусный случай. Ракета на старте, готовится к пуску. Идет набор общей «Готовности». И вдруг — «минус» на корпусе (по законам ракетной техники корпус ракеты должен быть чист и от «плюса», и от «минуса»). Причина установлена — виновата наша система управления. Пуск отложили, Сергей Павлович со своей командой уехал, а мы, Лакузо со своими гвардейцами и я, остались разбираться с «минусом». Самое неприятное, что дефект самоустраняющийся, то он есть, то вдруг пропадает. Около суток мы не выходили из пультовой, измучили стартовую команду, заставляя то отключать, то подключать на борту ракеты наши приборы, чуть ли не на ощупь проверили все кабельные соединения, а «минус», как будто издеваясь над нами, то пропадет, то снова объявится. Обстановка напряжена до предела, а тут еще Сергей Павлович звонит через каждые полчаса: нашли «минус»? Наконец, нашли причину, по которой этот злополучный «минус» попадает на корпус ракеты. Стыдно даже было об этом докладывать Королеву! Помнится, что я первый заметил такую закономерность — бортовой расчет по нашей команде из пультовой (а мы сидим глубоко под землей, прямо под стартовым устройством) отключает или подключает кабельные разъемы, и когда «минус» вдруг пропадает, кто-то из нас хватает микрофон и по «громкой связи» дает команду на борт прекратить работы! Микрофон ставят на стол — «минус» опять на борту! Никому и в голову не могло прийти, что этот самый микрофон, который никакого отношения не имеет ни к ракете, ни к ее системе управления, имел «минус» на своем корпусе! Когда кто-то хватал микрофон, чтобы дать команду наверх, — все в норме, а когда микрофон бросают небрежно на стол, он может по теории вероятности соприкоснуться с нашей проверочной аппаратурой, которая расположена здесь же, на столе, и нате вам: «минус» микрофона через наши пульты снова попадает на борт ракеты! И ведь так десятки раз! Как только установили причину, микрофон был тут же уничтожен. Физически. Ногами. Пуск, естественно, отложили на другое время. Встречались и более серьезные просчеты в наших схемах, но на то мы и сутками не вылезали из пультовой, чтобы найти и устранить эти дефекты.

Конечно, после таких нервных потрясений русскому мужику нужна обязательная психологическая разрядка. А о какой разрядке может идти речь, если в регионе установлен жесточайший «сухой» закон! Но нет препятствий, которые не преодолел бы советский человек! Где-то пару раз в месяц (а то и чаще, если по ходу попадались праздники) собирался весь пилюгинский «колхоз» на составление заявки на получение спирта-ректификата. Работа сложная, ответственная, интеллектуальная. Каждая фирма, участвующая в летных испытаниях, имела святое право на получение этого дефицитного продукта. Но это право надо обосновать. Вот, например, заправщики. Им необходим спирт для промывки трубопроводов, диаметр которых может достигать 10–20 см. Можно, конечно, просто дунуть в эту трубу или визуально посмотреть, что там все в порядке. Но если в этом трубопроводе останутся частички масла, а через него пойдет жидкий кислород, то сэкономленный спирт пить уже будет некому. Так что заправщики это техническое средство используют почти по назначению. Или прицельщики. Они выписывают спирт на промывку оптической оси калориметра. Не важно, что такое калориметр, но его оптическая ось это то же самое, что Северный полюс или меридиан, все знают, что они есть, но никто их не видел и физически не ощущал. Но спирт на промывку этой мифической оси регулярно и добросовестно выписывали. У нас, системщиков, дело обстояло проще. По документации на каждый контакт кабельного разъема или на каждую пайку в приборе для их промывки (технической очистки) полагалось 0,0016 грамма спирта (или что-то в этих пределах). Так какие же сложнейшие математические расчеты нужно было проделать, какие обоснования привести, чтобы в заявке была суммарная цифра, например в 14,53 кг спирта-ректификата. Я вам скажу, это не так просто. Мы всем «колхозом» трудились над этой темой минимум пару вечеров. Далее заявка подписывалась старшим от фирмы — Лакузо (к великому сожалению, одному из активных потребителей этого продукта, что со временем его и погубило) и с помощью проинструктированного нашего представителя попадала в руки главного «распределителя» столь ценного и дефицитного продукта — Дорофеева. Борис Аркадьевич внимательно изучает заявку, в уме перепроверяет наши расчеты, сопоставляя их со своими возможностями, и в результате задает технически грамотный вопрос: «А сколько вас?» Ответ незамедлителен: «Нас пятеро, завтра прилетают еще двое». Руководитель испытаний опять сосредоточенно думает и в результате накладывает устную и письменную резолюцию: «Хватит вам пока шести килограммов». Спорить — ни-ни, а то вообще ничего не получишь. Далее схема отработана — с емкостью на склад, кладовщику бутылка, кому-то по дороге отдать долг, кому-то дать в долг. В общем, к Дымову, суровому хранителю этого бесценного продукта, попадало три-четыре кг. Дело прошлое, за давностью времен уже и не подсудное, но я тоже принимал участие как в составлении заявки, так и в активном уничтожении этого презренного продукта. Но ради справедливости хочу сказать, что как заказчик я всегда требовал, чтобы Витя Безлепкин, наш монтажник, использовал технический продукт по его прямому назначению — промывка с помощью кисточки контактов и паек. Витя выступил с рацпредложением: один раз кисточкой, а один раз «методом дыхания на пайку». Зная постоянный процент содержания технического продукта в Витином организме, я не возражал. Ну, а если серьезно, то тот, кто сутками напролет не покидал пультовую, у кого голова идет кругом от этого нагромождения схем, контактов, разъемов, да при этом приходится еще отбиваться от вопросов и нападок смежников и специалистов полигона, тот согласится со мной — разрядка с употреблением небольшой дозы этого самого технического продукта просто необходима. Просто надо знать свою меру. Эту простую, как правда, истину подтверждает и более солидный руководящий товарищ — Анатолий Петрович Абрамов, один из заместителей Королева: «По вечерам в солдатском клубе кино, часто прерываемое возгласами: «Рядовой Иванов, на выход!» В таких условиях поистине палочкой-выручалочкой был «его величество спирт». Приезжающие из Москвы обязаны были «прописаться» — выставить для начала бутылку «Столичной» или коньяк, а «дежурным» напитком был спирт, который получали на складе для работы и сразу же предъявляли акт об использовании. Удобно, зачем второй раз приходить. Я сам, хоть и практически не пьющий, считаю это не злом, а средством смягчения изматывающей обстановки. Конечно, не следует думать, что это была сплошная пьянка, тем более в ущерб работе. С. П. Королев очень строго наказывал за любой промах в работе, поэтому никто не рисковал встречаться с ним на работе со следами вчерашнего возлияния. А запретить он, по-видимому, считал нереальным или даже вредным. Иногда местное военное начальство пыталось бороться с пропиской, и на контрольно-пропускных пунктах изымали бутылки и разбивали. Результат нулевой. Еще никому на земле не удавалось установить настоящий «сухой» закон, но желающие не перевелись». Хорошие слова! И о нашем быте в те далекие времена, и о «сухом» законе.