Читать онлайн «Москвичи и москвички. Истории старого города». Страница 50

Блуд в очень отдаленные от нас времена строго осуждался, и это имело прямое отношение к судьбе родившихся от порока детей. В России те младенцы, что были зачаты вне брака, назывались незаконными.

В отношении к законным детям статья 3 из главы 22 «Уложения 1649 года» указывала:

«А будет отец или мати сына или дочьубиет до смерти, и их за то посадить в тюрму на году а отсидев в тюрме году приходити им к церкви Божии и у церкви Божии объявляти тот свой грех всем людем в слух; а смертию отца и матери за сына и за дочь не казнити».

Такого рода снисхождение к преступникам наряду с тем, когда во всех остальных случаях убийцы наказывались лютой смертью, достаточно хорошо объясняется общим положением родителей в древней Руси, а также их правами по отношению к детям. Детоубийство извинялось. И его скорее считали грехом, нежели нарушением чьих-либо прав, тем более — детских. Потому, если вспомним классику, заметим, что как-то легко из уст Тараса Бульбы вырвались слова в адрес сына: «Я тебя породил, я тебя и убью!» Разве могла Бульбе прийти в голову мысль о каре, о собственной смерти по людскому осуждению?

Но снисхождение относительно убийц-родителей законных детей вовсе не распространялось на убийц незаконных детей. В статье 26 из той же главы Уложения было сказано:

«А будет которая жена учнет жити блудно и скверно, и в блуде приживет с кем детей, и тех детей, сама или иной кто по ее веленью, погубит, а сыщетца про то допряма, и таких беззаконных жен и кто по ее веленью, детей ее погубит, казнить смертью безо всякая пощады, чтобы на то смотря, иные такова беззаконнаго и сквернаго дела не делали, и от блуда унялися».

Объяснением столь строгого наказания за убийство незаконного ребенка с одной стороны может служить меньшая степень родительской власти матери над ним, а с другой — особая цель, которую преследовало законодательство:

«Чтобы на то смотря, иные такого беззаконного и скверного дела не делали и от блуда унялися».

Вот что сообщил современник казней над такими женщинами, блудницами и преступницами:

«Женскому полу бывают пытки такие ж, что и мужскому полу, окромя того, что на огне жгут и ребра ломают. А смертныя казни женскому полу бывают: за богохульство и за церковную татьбу, за содомское дело жгут живых; за чаровство и за убийство отсекают головы; за погубление детей незаконных и иные такие же злые дела живых закапывают в землю по титки, с руками вместе и отоптывают ногами, и оттого умирают того ж дня или на другой… А которые люди воруют (то есть, имеют связь. — Т. Б.) с чужими женами и девками, и как их изымают («обнаруживают, — Т. Б.), и того ж дни, или на иной день обеих мужика и жонку (женщину. — Т. Б.), кто б таков ни был, водя по торгам и по улицам вместе нагих, бьют кнутом».

Хочу пояснить: «содомское дело» получило название от города, разрушенного и испепеленного Богом (по библейской легенде) за распутство его жителей.

И вполне возможно, что некрасовскую героиню («…Там били женщину кнутом, крестьянку молодую. Ни стона из ее груди. Лишь бич свистал, играя…») наказывали именно за подобную провинность.

Жестокие преследования фактов прелюбодеяния объясняли, почему в допетровской Руси, как это было видно из описаний Олеария и других путешественников, не существовало ни одного публичного (развратного) дома. Хотя те же иноземцы много рассказывали о склонностях наших предков к сладострастию. Порок был, но из-за боязни расплаты развратники его тщательно скрывали, ни в коем случае не афишировали.

Царь Петр Великий в 1716 году составил документ, коротко называвшийся «Артикул Воинский», первое издание которого вышло в свет со значительным опозданием, под полным названием:

«Книга Устав Воинский, о должности генералов, фелътмаршалов, и всего генералитета, и протчих чинов, которые при войске подлежат быть, и о иных воинских делах, и повелениях, что каждому чинить должно. Купно при сем Артикул Воинский, и с процесом надлежащим к судящым, и эксерцициею, о церемониях и должностях воинским людем надлежащих. — Напечатася повелением Царского Величества в Санкт Питербургской Типографии, лета Господня 1719, Октября в 29 день».

Вся глава 20 (в 12 своих статьях) в этом «Артикуле Воинском» была отведена законам «о содомском грехе, о насилии и блуде». Как ни строги были положенные в них наказания, уже здесь можно было заметить влияние новых нравов и собственного темперамента Петра I.

В толкованиях к этим статьям были представлены оговорки и смягчения. Например, такие:

«Ежели невинный супруг за прелюбодеющую супругу просить будет и с нею помирится, или прелюбодеющая страна (сторона. — Т. Б.) может доказать, что в супружестве способу не может получить (например, по болезни супруга. — Т. Б.) телесную охоту утолить, то можно наказанье умалить»

и:

«Ежели холостой человек пребудет с девкою, и она от него родит, то оный для содержания матери и младенца, по состоянию его и платы, нечто имеет дать, и сверх того тюрьмою и церковным покаянием имеет быть наказан, разве что он потом на ней женится и возмет ее за сущую жену, и в таком случае их не штрафовать».

Такие указы и более ранний, от 4 ноября 1715 года, в котором убийцы незаконных детей прямо обрекались на смертную казнь, относительно времени отца Петра (Алексея Михайловича) являлись более снисходительными. По ним предполагалась быстрая смерть, без изнурявших человека пыток.

Царь Петр, в связи с узаконенной своей позицией на вопросы половой нравственности, весьма жестоко решил участь красавицы-фрейлины Марьи Даниловны Гамильтон (Гамонтовой), приговор над которой состоялся 27 ноября 1718 года. В документе стояли такие слова:

«Великий Государь царь и Великий князь Петр Алексеевич всея Великая ималыя и белыя России самодержец, будучи в канцелярии Тайных Розыскных дел…. указал, по имянпому своему великого Государя указу: девку Марью Гамонтоеу, что она с Иваном Орловым жила блудно и была от того брюхата трижды и двух ребенков лекарствами из себя вытравила, а третъяго удавила и отбросила, за такое ее душегубство, также она же у царицы Государыни Екатерины Алексеевны крала алмазныя вещи и золотые (червонцы), в чем она с двух розысков повинилась, казнить смертию».

Далее:

«А бабе Катерине, которая о последнем ея ребенке, как она Марья родила и удавила, видела и, по ее прошению, того ребенка с мужем своим мертвого отбросила, а о том не доносила, в чем учинилась с нею сообщница, вместо смертной казни учинить жестокое наказание: бить кнутом и сослать на прядильный двор на год».