Читать онлайн «Правдивая история завоевания Новой Испании». Страница 31

Наши новые друзья, касики Тлашкалы, с каждым днем все настойчивее звали нас в свою столицу, ежедневно присылая еду и лакомства в изобилии. Но Кортес не забыл своего обещания мешикам и под благовидными предлогами оттягивал срок нашего посещения. Наконец, в условленный срок, прибыло новое посольство из Мешико в лице шести высоко сановных людей с богатыми золотыми подарками на 3000 песо и 200 роскошных одежд. Мотекусома желал нам доброго окончания всех наших дел, но определенно просил не приводить с собой тлашкальцев, которым вообще нельзя верить: теперь, например, они только и ждут, как бы нас ограбить, тем более что были свидетелями богатых подарков великого Мотекусомы. Кортес благодарил и с беспечным видом уверял, что никакие козни ему не страшны, наоборот — теперь он еще более жаждет попасть в Тлашкалу, чтобы проверить все эти слухи на месте…

В эту же минуту примчались запыхавшиеся гонцы с известием о приближении великих касиков и их свиты, которые идут, чтобы самолично вести нас в свой город. Кортес просил поэтому мешикских послов обождать дня три, так как он сейчас будет занят важными делами с прибывающим великим посольством. Великие касики, старый, слепой Шикотенкатль, Машишкацин и другие, все почтенного возраста, прибыли в носилках и паланкинах, с громадной свитой знатнейших людей, и почтительнейше склонились пред Кортесом. Затем выступил старик Шикотенкатль со следующим обращением: «Малинче, Малинче! (Так отныне все индейцы стали звать Кортеса, так как его всегда сопровождала донья Марина, которую они прозвали «Малинчин».) Много раз просили мы у тебя прощенья за содеянное и объяснили тебе, почему мы так поступали. Знай мы тебя так, как мы теперь тебя знаем, мы поспешили бы тебе навстречу к самому берегу моря. Теперь же, когда ты простил нас, мы все, старые старшие касики, пришли к тебе, чтоб вместе с тобой направиться в нашу Тлашкалу. Оставь же все свои дела, иди с нами, сейчас же! Ведь мы очень боимся, как бы мешики не нашептали тебе всякой скверны. Не верь им, а верь нам!»

Кортес с большой сердечностью ответил, что тлашкальцев он почитает отважным, прямым народом и что в их столицу он не прибыл пока не по наущению мешиков, а лишь потому, что не было у него людей для переноса наших tepuzques (так туземцы прозвали пушки) и прочего скарба.

Лицо слепца как бы просветлело, и он воскликнул: «Как, из-за таких-то пустяков ты не мог нас посетить! И что же ты нам раньше не сказал об этом!» И действительно, не прошло и получаса, как собрано было более 500 носильщиков, и мы обычной своей воинской колонной двинулись к Тлашкале. Послов Мотекусомы Кортес пригласил с собой, дабы они сами убедились в чистоте намерений тлашкальцев; на их опасения он ответил, что они будут жить вместе с ним и никто не посмеет их тронуть.

При приближении нашем к Тлашкале касики поспешили вперед, чтоб все приготовить к торжественной встрече, и действительно, все население, казалось, высыпало из города. Каждое племя и каждый род шли особняком со своими знаменами и в особых характерных одеждах; такими же красочными группами выступали и жители окрестных поселений. Хлопка у них не было из-за мешиков, но одежда была из местного полотна, из henequen4, простого, но изящного и хорошо окрашенного.

Затем выступали длинной процессией жрецы с кадильницами и храмовыми барабанами, в белых длинных одеждах, но с ужасными космами; к тому же они были забрызганы кровью, которая текла по лицу, так как они только что кончили свои жертвоприношения идолам; ногти на руках у них были невероятной длины, а голову они не поднимали — все признаки смиренномудрия и святости. Кортеса тесным кольцом окружили наиболее знатные касики, образуя почетный его эскорт. Так мы вошли в Тлашкалу 23 сентября5 1519 года, на 24-й день после перехода границы.

Улицы города были полным-полны народа; балконы и террасы ломились от множества ликующих женщин и детей. Нам преподнесли десятка два корзин чудесных роз, и каждый из нас, особенно Кортес, капитаны и всадники, сплошь украшены были цветами.

Лишь медленно продвигались мы к назначенным нам квартирам, где Кортеса встретили и под руки ввели старик Шикотенкатль и Машишкацин. Для каждого из нас приготовлены были опрятные упругие постели и накидки из полотна. Поблизости с нами расквартированы были и наши друзья из Семпоалы и Цаоктлана; а послов Мотекусомы Кортес поместил, как обещано, у себя.

Все было так хорошо и приветливо устроено, что мы невольно почувствовали себя у друзей, и невольно же ослабела наша бдительность, и караульный капитан счел возможным поговорить на сей счет с самим Кортесом. Но тот энергично воспротивился, ибо никакая любовь не должна затмевать рассудка и бдительности и многие знаменитые вожди гибли от своей беспечности. Старый Шикотенкатль и Машишкацин, впрочем, даже обиделись на наши меры предосторожности и предлагали заложников в каком угодно числе. Но Кортес их ласково успокоил, сказав, что он им целиком доверяет, заложников не возьмет, но что таков наш воинский обычай, отступать от которого мы не вправе.

В великом изобилии и покое прожили мы целых 20 дней в этом славном городе.

На следующий день после нашего въезда Кортес велел соорудить алтарь и справить мессу, ибо у нас опять были гости и вино. Падре Ольмедо из Ордена Нашей Сеньоры Милостивой был еще болен, поэтому его заменил священник Хуан Диас; все касики присутствовали.

После мессы Кортес ушел к себе, а мы, его обычная свита, а также великие касики последовали за ним. И начался дружеский разговор. Старый Шикотенкатль от имени всех касиков просил принять подарок и на разостланную циновку положил пять или шесть кусочков золота, несколько камней и несколько кусков полотна, всего на какие-нибудь 100 песо. «Знаю, Малинче, — сказал слепец с улыбкой, — что эта наша нищета мало радости тебе создаст, но все ведь у нас отняли коварные мешики, и ты смотри не на цену подарка, а на сердце дарящего». Но Кортес с великой сердечностью взял эти жалкие приношения и сказал, что они ему дороже целой горы золота. Много других теплых слов сказал он и окружил касиков знаками внимания и почтения.

Тогда старый Шикотенкатль начал вновь: «Малинче! Чтоб окончательно увериться в нашей дружбе, прими еще один дар от нас: мы решили дать тебе наших дочерей, чтоб они были вашими женами и чтоб у нас с вами выросло общее потомство. Мы хотим слиться со столь храбрыми и добрыми людьми. У меня самого красивая дочь, девушка, ее я предназначаю тебе». То же сказали Машишкацин и другие великие касики, сопровождая свое предложение многими дружескими обещаниями… Шикотенкатль целый день провел с нами, и так как он ослеп от старости, но хотел иметь точное представление о Кортесе, он руками ощупал его волосы, лицо, бороду и все тело.