Читать онлайн «Александр Федорович Можайский». Страница 30

Через пятьдесят лет соотношение между стоимостью двигателей и стоимостью материалов для производства самолета оставалось почти таким же, как его наметил Можайский. Внимательный разбор сметы позволяет сделать заключение, что ее составитель - вдумчивый, осторожный и предусмотрительный конструктор. Он понимал, что в процессе работы первый схематический проект неизбежно подвергнется переделкам и изменениям; что создаваемое впервые обязательно приходится изменять, а изменяя, улучшать в ходе постройки, и отвел много средств на непредвиденные расходы. Ведь поиски нового, лучшего решения не прекращаются с нанесением последней линии на чертеже.

Уверенностью в своих знаниях проникнуты слова Можайского: "аппарат мой, имеющий вид птицы с неподвижными распростертыми крыльями и хвостом, при устройстве своем может сохранить условия, потребные для парения в воздухе, как в отношении величины площади к тяжести, так и получения достаточной скорости... скорость же его движения, как это показало действие винта над модельками, может получиться громадная. Постройка аппарата с технической стороны не представляет ни затруднений, ни невозможностей".

На пользу Отечеству

Когда Можайский разрабатывал свой проект самолета, шла война с Турцией. Русские войска продвигались вперед по земле Балканского полуострова, освобождая славянские народы от турецкого ига. Но на море господствовал турецкий флот. Передовые русские ученые искали, предлагали новые средства борьбы с турецким флотом на Черном море. Так, например, известный электротехник Чиколев{29} предложил использовать прожекторы, чтобы береговые батареи могли точнее открывать огонь на поражение турецких кораблей. Молодой моряк Степан Осипович Макаров{30} предложил ввести в действие минные катеры, и они стали грозой турецкого флота.

От этого благородного движения не отстал и Можайский. Его летательный аппарат должен был помочь России в ее борьбе с давним историческим противником. Александр Федорович разработал проект самолета-бомбардировщика. Возможность создания в России военной авиации была чревата большими, далеко идущими последствиями.

Это прекрасно понимали враги России. И хотя из газетных статей, рассказывавших об испытании Можайским летающих моделей и об его проекте самолета, нельзя было еще разобраться во всех деталях - главное стало ясно: речь шла о создании нового, еще невиданного боевого средства.

Пока Можайский исследовал летающие модели, рассчитывал и чертил проект первого в мире самолета, враги России начали свои происки. Они как бы окружили Можайского и его детище невидимой, но прочной сетью. Прежде всего, заручившись согласием влиятельных кругов, решено было составить новую комиссию, перед которой Можайский должен был отчитаться в своих опытах.

Еще во времена Ломоносова прижившийся в России немец Тауберг - враг русской науки - с циничной откровенностью сказал то, что таили про себя десятки ему подобных карьеристов:

"Разве нам десять Ломоносовых надобны, когда и один нам в тягость".

Во времена Можайского главой русской науки был Менделеев, и для чужеземных карьеристов он стал помехой. Они постарались удалить его из состава комиссии и воспользовались заграничной командировкой Менделеева, которая не позволила ему остаться в это время в Петербурге.

Морской инженер, член научно-технического комитета Богославский, входивший в состав первой комиссии, решительно поддерживал идеи Можайского, писал о его работе в газете, радовался первым успехам изобретателя. Честный, не способный на сговор, он также оказался неугодным новой комиссии. Постарались обойтись без Зверева - он ведь подписал все решения, принятые по предложению Менделеева, без единого возражения.

В новую комиссию вошли четыре человека, Председатель генерал-лейтенант Герман Паукер и члены: генерал-майор Герн, полковник Вальберг и полковник Петров - единственный из состава первой комиссии, чтобы создать видимость какой-то преемственности в работе.

Защита проекта самолета в этой новой комиссии была назначена на апрель месяц. Состав комиссии мог вызвать удивление каждого здравомыслящего честного человека. Кто они - Паукер, Герн, Вальберг? Почему эти три немца должны решать судьбу русского изобретения?

Кто такой Вальберг? Чем он зарекомендовал себя в науке или технике никто не знал. А Герн? Впрочем, Герн, всегда напыщенный, мнивший себя ученым, специалистом по воздухоплаванию, предлагал наполнять воздушные шары вместо водорода дымом.

Паукера знали как профессора Николаевской инженерной академии. Он преподавал в России больше тридцати лет. Читал высшую математику и строительную механику. Такое сочетание казалось особо удачным - этот человек мог понять, что проект самолета вполне осуществим, а это давало ему право поддержать проект. Правда, поговаривали, будто Паукер любит быть на виду у царского двора, и даже числится присутствующим в дворцовой строительной конторе,

Примерно такое представление господствовало в научно-технических кругах, примерно то же самое думал и Можайский, входя в Михайловский замок, где помещалось Инженерное училище и Главное инженерное управление.

В кабинете, где собралась комиссия, за столом сидели двое - Паукер и Петров. Герн отсутствовал, В стороне поместился Вальберг, он приготовился вести протокол. Как непохожи были члены этой второй комиссии на тех настоящих, передовых ученых, которые утверждали план испытаний. Но Можайский не волновался. Он как всегда оставался спокойным, внимательно разглядывая членов комиссии. Он казался ученым, надевшим мундир офицера флота. Этот высокий, крепко сложенный человек, на вид моложе своих пятидесяти трех лет, начал говорить. Он обстоятельно рассказал о своих опытах, обращаясь к чертежам, показывая, каким, по его мнению, должен быть самолет.

Однако на надменном, холеном лице Паукера не отражалось никакого интереса к словам Можайского. Придвинув к себе пояснительную записку изобретателя, генерал изучал ее и делал на полях какие-то пометки.

После доклада Можайского начались вопросы. Они сразу же удивили Можайского. Так могли спрашивать люди, или ничего не понимающие в технике, или подходящие к проекту сознательно предвзято. Паукер объявил исходные данные, положенные Александром Федоровичем в основу проекта, не заслуживающими доверия.

Далее он, Паукер, заявил, что при стоимости машины, названной изобретателем, ее вес превысит 200 пудов. Одно возражение нелепее другого посыпались из генеральских уст. Наконец, и это был самый горький упрек для Можайского, Паукер утверждал, будто самолет нельзя будет использовать в военных целях.