Читать онлайн «Камчатские экспедиции». Страница 99

Подлинный-де признак Большого Чукотского Носа есть тот, что против оного лежат острова, на коих живут люди зубатые, и сих-де людей видел он, Дежнёв, а не Стадухин и Селиверстов, а корга при устье реки Анадыря находится от упомянутого Носа в далеком расстоянии.

В то же время вышел Дежнёв, проведывая морские берега, на коряцкие жилища, где увидел якутскую бабу, которая прежде жила у Федота Алексеева. Сия баба ему сказала, что Федот Алексеев и Герасим Анкудинов померли цингою, а другие товарищи их побиты, остальные же в малом числе убежали неведомо куда в лодках.

Сие изъясняется найденными в последующие времена на Камчатке известиями. Ибо остальные от Федота Алексеева люди, следуя при благополучной погоде подле морских берегов к югу, пришли наконец к реке Камчатке, на коей учредили свое жительство, и следовательно, за первых из русских почтены быть имеют, которые в тамошних местах поселились.

Доказательство сему то, что когда пятидесятник Владимир Атласов в 1697 году положил начало к завоеванию земли Камчатки, то русские были уже камчадалам известны. Причина сего знакомства объявляется камчадалами как следует: назад тому много лет жил у них некто Федотов (может быть, что сын Федота Алексеева) с товарищами при устье речки Никулы, которую потому русские прозвали Федотовкой.

Камчадалы почитали их как бы богами и не думали, чтоб человеческая рука им вредить могла. Но случилось русским между собой поссориться так, что друг друга ранили; тогда камчадалы, увидев кровь, из ран их текущую, догадались, что они смертные. Потом, как русские между собой разлучились и некоторые пошли на Пенжинское море, то с одной стороны камчадалы, с другой коряки, нападав на них, всех побили.

Речка Федотовка впала в Камчатку-реку с полуденной стороны в 180 верстах ниже Верхнего Камчатского острога. При оном видны были еще во время Первой Камчатской экспедиции остатки двух зимовий, в коих русские имели жительство. Только никто не мог сказать, которою дорогою те первые русские люди на Камчатку пришли. Сие вышепоказанным образом известно учинилось не прежде как в 1736 году по делам Якутского архива.

Что касается до вышеобъявленного на Ледовитом море Большого острова, о коем упомянули мы при описании пути казака Михайла Стадухина, что в 1645 году получено было об оном известие, но без дальнего подтверждения, то наипаче примечать надлежит, что во всех известиях, коих в Якутском архиве находится немалое число, о производившихся в прежние времена между Леною и Колымою реками морских путешествиях не показано ничего об оном Большом острове, а однако разные суда заносило противными ветрами в море столь далеко, что необходимо надлежало бы попасть им на тот остров, ежели бы он доподлинно находился.

В доказательство сему намерен я привести здесь описание двух морских путей, воспринятых в 1650 году. Известия об оных служат одно другому в подтверждение, притом и можно по оным видеть, с каким трудом и опасностью такие путешествия происходили.

Казак Андрей Горелый отправился из Якутска в месяце июне помянутого года в морской путь до реки Индигирки для приведения живущих вверху сей реки и по впадающей в оную реке Моме народов в ясачный платеж.

Он шел морем благополучно до устья реки Хромы, против которого расстоянием от берега по его смете, на два дня хода по льду он на коче замерз августа в 31 день, потом опять лед взломало, и жестоким ветром занесло его еще далее в море и носило 10 дней, после чего опять замерз и шел от того места до берегу по льду две недели, а коч его раздавило льдинами.

Горелый со своими товарищами перевез с собой на санках некоторую часть из судовых и съестных припасов, а большая половина осталась в море. С того места, где пришли они к берегу, отправившись октября 5 дня на нартах, дошли в четыре дня до устья реки Индигирки, а оттуда ноября 12 числа до Уяндинского зимовья, где, за приключившимся того года на море великим несчастьем и за недостатком привозного хлеба, покупали они пуд муки по 8 рублей.

Второй морской путь, о коем должно здесь предложить для доказательства, производился казаком Тимофеем Булдаковым, который послан был в 1649 году на реку Колыму приказчиком, но, не доехав туда, зазимовал в Жиганах при реке Лене. Сей Булдаков, приплыв июля 2 дня 1649 года к Ленскому устью, собрался было идти в море, но за восставшим с моря ветром, которым нанесло к берегу множество больших льдин, принужден был там стоять 4 недели.

Как скоро после того потянул ветер от берега благополучный, то прибежал он на парусах к Омолаевой губе. Там наехал опять на лед, с коим носило его 8 дней, и от того учинилось кочу его немалое повреждение. Близ островов, находящихся против Ленского устья, и дабы пристать к одному из оных, принужден он был пробиваться сквозь лед два дня. После сего продолжались 6 дней ветры переменные то с земли, то с моря.

Потом показалось, будто море от льда очистилось, чего ради Булдаков побежал опять к губе Омолаевой, но там паки нашел на великие льдины, с которыми носило его еще 4 дня. И понеже к проходу вперед за льдом не было надежды, то старался он только, чтоб ему выбиться из льда и возвратиться на реку Лену. При устье реки Лены стояло восемь кочей служивых, торговых и промышленных людей, которые к выходу в море были в готовности.

Вскоре после того стал ветер с берега, и оным море от льда очистило, тогда все кочи поднялись к Омолаевой губе в одно время и проходили оную сквозь наносной лед не без трудности. По ту сторону помянутой губы, близ морского берега, находится остров, между которым и морским берегом тогда был обыкновенный ход протокою.

Но тогда сия протока была затерта льдом, и наши путешествующие не могли пройти через оную иначе, как что со всех кочей общим трудом сквозь лед просекались. Там встретились с ними четыре коча, которые шли с Колымы и Индигирки. По выходе из помянутой протоки через сутки повеял способный ветер, коим прибежали в сутки ж к устью реки Яны, против коего случившимся тогда с моря ветром нанесено было столько льда, что оным едва кочи не раздавило.

А понеже морской берег в тех странах отлог, так что большие льдины, которые ходят в воде глубоко, до берега доставать не могут, то, идя близ берега, благополучно миновали они мыс, который по северному его положению от давних лет почитался в сем пути за самое трудное место и потому прозван Святым Носом. Оттуда пришел на другой день Булдаков до губы Хромой, называемой так по реке Хроме, которая в оную впала.

Сия губа наполнена была великими льдинами, между которыми проход был весьма труден, а особливо когда уже и от ночных морозов новый лед намерзать стал. Как они пришли почти против устья реки Хромы, то море с 30 на 31 число августа все стало.