Читать онлайн «Бессилие власти. Путинская Россия». Страница 98

Следующий кризис, уже мировой, разразился в 2001–2002 гг., но он оказался как бы в тени печально знаменитой «Великой американской трагедии» 11 сентября 2001 г. Все внимание мировой общественности было обращено на это событие. А мировой кризис оказался в забвении, к тому же президент Буш начал войну в Ираке, стало «не до экономики».

И вот, наконец, грянул глобальный финансово-экономический кризис в 2008 г. По утверждению большинства известных экономистов и политиков, этот кризис поставил под сильнейшее сомнение существующую модель капитализма в рамках неолиберально-монетарной экономической идеологии в целом. Сегодня повсюду на Западе отказались от этой модели, идет поиск новых типов экономической философии, возвращаются кейнсианские идеи с ударением на государственное вмешательство. Повышенное внимание уделяется «пекинской модели», рассматриваемой как антипод «вашингтонской модели» (все еще доминирующей в политике сегодняшней России). Однако Россию эта интеллектуальная ревизия экономической политики не затронула.

Наша проблема в том, что вся гигантская управляющая система «настроена» на продолжение строительства того типа паразитарного капитализма, взращенного ельцинизмом, который повсюду в мире остался в прошлом, если не иметь в виду некоторые очень бедные страны. Поэтому, чтобы изменить отечественный капитализм, надо прежде осуществить модернизацию управляющей системы, развернуть активную деятельность по подбору новых кадров во все высшие институты власти и управления; это должна быть своего рода управленческая революция. При этом противопоказано искать кадры в олигархических менеджерских структурах или в самой системе власти – они развращены, несамостоятельны и слабы профессионально.

У миллиардеров, как иностранных, так и отечественных, жадность и алчность абсолютно безграничны. Поэтому современное государство, конечно, должно строить свои отношения с крупным бизнесом на жестких, деловых принципах, без заигрываний и льгот за счет общества. Условия для действий частных предприятий должны быть одинаковыми, открытыми и честными, их права, безусловно, должны быть защищены законом. Но если крупные капиталисты не хотят вкладывать инвестиции в развитие, не хотят платить большие налоги – пусть уходят из бизнеса – беды здесь нет. На их место придут сотни и тысячи других, более предприимчивых и законопослушных. Зачем цепляться за этих людей, которые – перед и в условиях кризиса – показали свою полную несостоятельность? Многие из них обнаружили неэффективность и на Западе, в том числе и в силу того, что неолиберально-монетарная идеология, отвечающая исключительно интересам крупного бизнеса, способствовала упадку менеджмента повсюду: в Америке, в Европе, в Японии, в Азии; а у нас, в России – тем более; умение мошенничать – это не признак успешного менеджера.

Речь идет о новой роли государства как универсального регулятора социально-экономических процессов. В конце XIX в. немецкий экономист Вагнер предсказал, что в эпоху ускорения научно-технического прогресса и усложнения производства неизбежно усилится экономическая роль государства. Его идеи стали называть «законом Вагнера». А эпоха, о которой он писал, уже наступила – информационные технологии настолько усложнили производство, что капиталистические предприятия, даже самые крупные, не могут с ним правиться без помощи государства. Яркие примеры этого: катастрофы «ВР» в Мексиканском заливе, на Саяно-Шушенской ГЭС в Сибири и др. Рост роли государства должен проявиться, в частности, и в обеспечении большего равенства и справедливости, – то есть в поддержке требований трудящихся о справедливом распределении национального дохода, укреплении социальной политики, возвращении государству всего объема его социальных функций. Все чаще видные экономисты, да и не только они, но и философы, естественники и др., в разных странах обоснованно утверждают, что ныне общество не будет соглашаться с тем, что какая-то горстка крупных предпринимателей и банкиров контролирует сотни миллиардов долларов, причем регулярно ввергая общество в кризисы, – а расплачиваться за их разорительную деятельность приходиться народам.

Борьбу с коррупцией из сферы риторики надо перевести в область принятия конкретных действий в отношении должностных лиц. Они хорошо известны. Президент Д. Медведев сурово критикует (!) коррупцию. Россия ратифицировала Конвенцию ООН по борьбе с коррупцией. ООН планировал создание специального международного механизма по аресту и возврату собственности, нажитой коррупционным путем. Ряд стран, однако, выступили против формирования такого механизма – Зимбабве, Бирма, Нигерия и... Россия. На лондонском саммите (2009) 20 ведущих экономических держав, по настоянию президента Барака Обамы, в резолюцию был введен пункт, открывающий информацию о компаниях, действующих в офшорах (почти весь крупный российский бизнес укрывается в них). Однако российская делегация почему-то выступила против этого решения. Не странно ли все это? Это и есть капитуляция власти перед большим бизнесом, деятельность которого, мягко говоря, не соответствует общественным целям.

Предельная либерализация российской экономики странным образом сочетается с рядом факторов, которые деформируют экономическую, финансовую и социальную системы: а) очевидным альянсом высшей политической бюрократии и доминирующими собственниками крупных корпораций и банков; б) отсутствием конкуренции: в) бесчисленными вторжениями в сферу предпринимательства правоохранительных органов, местных властей и криминальных групп, часто инициируемых самими предпринимателями; г) рэйдерством; д) колоссальной коррупцией на всех ступенях власти. Это и есть признаки деградации экономической системы, поскольку она не имеет механизмов «очищения» от элементов разложения.

Государство в России должно располагать мощным экономическим сектором в промышленности, строительстве, энергетике; вся социальная сфера и культура должна находиться в его ведении. Государство должно строить дороги и мосты, недорогое жилье для населения. Для этого должны быть созданы многие тысячи федеральных, региональных и муниципальных компаний и банков, жестко регламентированные в плане расходования средств, включая оплату труда руководителей (менеджеров) этих предприятий. Все былые догматические рассуждения о «вредности» государственного предпринимательства, как показал глобальный кризис, оказались несостоятельными.

● «Государство не может строить мост, в противном случае это приведет к инфляции», – утверждал незадолго до кризиса министр финансов, который нисколько не изменил эту свою дремучую догматическую позицию ни в ходе глобального кризиса, ни после него. Это – кредо финансовых властей страны. Поэтому и дорог нет, и строительство их скорее всего не предвидится. Государство строить мосты и дороги не желает, предприниматели этого делать не будут – зачем им мосты и дороги? Им незачем по ним ездить. Вот и нет дорог в огромной стране, руководители которой вбросили в общество завлекательные идеи об инновациях и модернизациях.