Читать онлайн «Бехтерев». Страница 46

Сам Бехтерев работал, как скажет потом один из его ближайших сотрудников, П. А. Останков, «упорствуя, волнуясь и спеша». Он заражал окружающих своим энтузиазмом, вовлекал их в интересную исследовательскую деятельность. Даже в часы отдыха, во время прогулок в большом саду клиники Бехтерев, его сотрудники и ученики вели обычао беседы на профессиональные темы. Бехтерев, случалось, кого-то критиковал, с кем-то делился новой идеей, кому-то давал задание. «Помилуйте, — говорили о нем прикомандированные врачи, — нельзя с ним ни пройтись, ни проехаться — обязательно даст 2–3 темы или 2–3 поручения, да еще срочных». При этом, вспоминал Останков, он не подавлял инициативу младших коллег, всегда поощрял их работу по «своей» теме», с которой врачи приходили в клинику, а в ходе дискуссий умел выслушивать любые мнения. Иногда он их оспаривал, но никогда не злоупотреблял своим авторитетом и был чужд мелочности и злопамятности.

С ним работалось легко и свободно. Своим подопечным он старался помогать во всем: заботился об организации рабочего места, об обеспечении исследователя нужной ему аппаратурой, экспериментальными животными и т. п. При необходимости помогал и деньгами. Если возникала потребность овладеть новой методикой, разработанной лишь в зарубежной клинике, или приобрести за границей новое оборудование, требующееся для научной работы, Бехтерев направлял сотрудников в заграничную командировку. При этом оформление командировки проходило быстро. Как говорил Останков, «накануне решили, вечером — в берлинском поезде».

Для того чтобы сплотить большой врачебный коллектив своих клиник, сделать работу каждого достоянием всех, Бехтерев, несмотря на существование возглавляемого тогда профессором Мержеевским Петербургского общества психиатров, организовал еще одно. Называлось оно — «Научные собрания врачей клиники душевных и нервных болезней Военно-медицинской академии». 21 сентября 1895 года на первом собрании врачей клиники Бехтерев говорил: «При настоящем положении вещей, несмотря на большое количество лиц, занимающихся в нашей клинике, научное общение между ними если и существует, то все же как бы случайно, и часто бывает, что лица, работающие над тем или другим предметом в лабораториях или кабинетах клиники, не знают, над чем работает их сосед и какие научные интересы его занимают. Это почти обычный порядок вещей во всех больших лабораториях и научных учреждениях, который, однако, вовсе не заслуживает похвалы, если принять во внимание, как много поможет преуспеванию научного дела тот обмен мнений, который полезен и желателен не только для молодых научных работников, но и для лиц более опытных». В этом же выступлении Бехтерев призывал к коллективизму в работе, к взаимопомощи словом и делом и особо подчеркивал необходимость уважать мнение каждого своего коллеги, независимо от его служебного положения, возраста и звания.

С 1896 года в Петербурге по инициативе Бехтерева и под его редакцией стал издаваться журнал «Обозрение психиатрии, неврологии, экспериментальной психологии и гипнотизма». С 1897 года регулярно выпускались «Отчеты научных собраний врачей С.-Петербургской клиники душевных и нервных болезней», также редактируемые Бехтеревым.

Трудоспособность Бехтерева была поразительной. В период с 1894 по 1905 год ежегодно выходило в свет от 14 до 24 научных работ. При этом следует иметь в виду, что Бехтерев никогда не ставил свою подпись под работой, написанной кем-либо другим. Все, что издано под его фамилией, написано его собственной рукой. Выполняя массу обязанностей, Бехтерев сам и с помощью своих сотрудников постоянно занимался экспериментальной работой, а также обследованием и лечением больных.

В процессе обследования каждого больного Бехтерев проявлял исключительную наблюдательность. Это давало ему возможность отмечать у больных никем не описанные ранее признаки (симптомы), многие из которых в специальной литературе стали называться его именем. Их выявление способствовало определению различных форм патологии нервной системы. Для объективизации данных обследования больных Бехтерев сконструировал и применил на практике множество приборов: болемер (альгезиметр) — для определения болевой чувствительности, трихестезиметр — для определения так, называемой волосковой чувствительности, барестезиметр — для проверки чувства давления, сейсмометр — для выявления нарушений вибрационной чувствительности, миоэс-гезиметр — для изучения болевой чувствительности при сдавливании мышц. Для исследования проводимости звука через кости черепа по замыслу Бехтерева его сотрудники Жуков и Добротворский разработали специальный прибор — остеоакузометр, представляющий собой камертон, непрерывность и равномерность звучания которого обеспечивались миниатюрным электромотором, подключенным к гальванической батарее.

Бехтерев разработал модификацию пружинного неврологического молоточка, позволяющего наносить удары дозированной силы и таким образом более обоснованно судить об интенсивности рефлекторных двигательных реакций, а также выявлять их асимметрию. Им сконструирован рефлексометр, дающий возможность измерения угла между бедром и голенью при проверке «коленного рефлекса». В возглавляемых Бехтеревым лабораториях применялись и устройства, позволяющие получать графическую запись рефлекторных двигательных реакций, и, в частности, прибор конструкции Зоммера в модификации сотрудника Бехтерева — Срезневского.

Систематическое наблюдение за достижениями современной ему науки и техники и умение вычленять из потока текущей информации важное и перспективное для развития медицины и особенно невропатологии и психиатрии позволяли Бехтереву быстро реагировать на открытия и изобретения, заслуживающие серьезного внимания ввиду значимости в диагностике болезней нервной системы. Так, Рентген открыл неизвестные ранее лучи и получил первые рентгеновские снимки в 1895 году, а уже через несколько месяцев Бехтерев на очередном научном собрании врачей клиники говорил: «Хотя на первый взгляд кажется, что невропатологи и психиатры с меньшим успехом сумеют пользоваться этим способом, чем хирурги и акушеры-гинекологи, так как им приходится иметь дело с тканью, заключенной в малопроницаемую для рентгеновских лучей костную оболочку, но в действительности дело обстоит не так безнадежно». Он отметил тогда, что выявление дефектов строения черепа и позвоночника может дать много полезных сведений для суждения о состоянии нервной ткани. Он надеялся, что в процессе совершенствования методов рентгенологического обследования когда-нибудь, возможно, удастся получать «снимки извилин мозга, видеть различные патологические процессы в сером и белом веществе головного мозга». Задолго до разработки применяемых ныне методов он предвидел, что «сосуды головного мозга могут быть сфотографированы». В 1897 году работавший в клинике Бехтерева студент Г. Вихрев демонстрировал изобретенный им стереоскоп, позволявший видеть стереоскопические рентгеновские изображения. Бехтерев тогда отметил большое значение этого прибора в рентгенологии сосудов, так как он позволит выявить их взаимное расположение. Бехтерев одним из первых указал на возможность биологической активности рентгеновских лучей. В 1897 году его сотрудник Л. М. Пуссеп сделал сообщение «О влиянии рентгеновских лучей на возбудимость мозговой коры». А в 1904 году Пуссеп сделал доклад о биологических свойствах лучей радия.