Читать онлайн «Полное собрание сочинений. Том 30. Июль 1916 — февраль 1917». Страница 37

Вот вам образчик логики «империалистического экономизма»! В наших тезисах значится, что финансовый капитал может господствовать в «любой», «хотя бы и независимой стране» и что поэтому все рассуждения о «неосуществимости» самоопределения с точки зрения финансового капитала – сплошная путаница. Нам приводят данные, подтверждающие наше положение о роли чужого финансового капитала в Норвегии и до отделения и после отделения, – с таким видом, будто это опровергает нас!!

Поговорить о финансовом капитале и на этом основании забыть политические вопросы – неужели это значит рассуждать о политике?

Нет. От логических ошибок «экономизма» политические вопросы не исчезли. В Норвегии «работал» английский финансовый капитал и до и после отделения. В Польше «работал» немецкий финансовый капитал до ее отделения от Россия, и будет «работать» при любом политическом положении Польши. Это до такой степени азбучно, что неловко повторять это, но как же быть, когда забывают азбуку?

Исчезает ли от этого политический вопрос о том или ином положении Норвегии? о ее принадлежности к Швеции? о поведении рабочих, когда встал вопрос об отделении?

П. Киевский уклонился от этих вопросов, ибо они больно бьют «экономистов». Но в жизни эти вопросы стояли – и стоят. В жизни стоял вопрос, может ли быть эсдеком шведский рабочий, не признающий права Норвегии на отделение? Не может.

Шведские аристократы были за войну против Норвегии, попы тоже. Этот факт не исчез от того, что П. Киевский «забыл» прочитать о нем в историях норвежского народа. Шведский рабочий мог, оставаясь эсдеком, советовать норвежцам голосовать против отделения (народное голосование в Норвегии по вопросу об отделении состоялось 13 августа 1905 года и дало 368 200 голосов за отделение и 184 против, причем участвовало в голосовании около 80 % имевших право голосовать). Но тот шведский рабочий, который, подобно шведской аристократии и буржуазии, отрицал бы право норвежцев решить этот вопрос самим, без шведов, независимо от их воли, был бы социал-шовинистом и нетерпимым в социал-демократической партии негодяем.

Вот в чем состоит применение § 9 нашей партийной программы, через который пытался перескочить наш «империалистический экономист». Не перескочите, господа, не попадая в объятия шовинизма!

А норвежский рабочий? Обязан ли он был, с точки зрения интернационализма, голосовать за отделение? Нисколько. Он мог, оставаясь эсдеком, голосовать против. Он нарушил бы свой долг члена социал-демократической партии лишь в том случае, если бы протянул товарищескую руку такому черносотенному шведскому рабочему, который бы высказался против свободы отделения Норвегии.

Этой элементарной разницы в положении норвежского и шведского рабочего не хотят видеть некоторые люди. Но они изобличают сами себя, когда обходят этот конкретнейший из конкретнейших политических вопросов, который мы в упор ставим им. Молчат, увертываются, и этим сдают позицию.

Чтобы доказать, что «норвежский» вопрос может стоять в России, мы нарочно поставили тезис: при условиях чисто военного и стратегического характера вполне осуществимо и теперь особое государство польское. П. Киевский желает «дискутировать» – и молчит!!

Добавим: и Финляндия по чисто военным и стратегическим соображениям, при известном исходе данной империалистской войны (например, присоединение Швеции к немцам и полупобеда их) вполне может стать отдельным государством, не подрывая «осуществимости» ни единой операции финансового капитала, не делая «неосуществимой» скупку акции финляндских железных дорог и прочих предприятии[29].

П. Киевский спасается от неприятных для него вопросов политики под сень великолепной фразы, замечательно характерной для всего его «рассуждения»:… «Каждую минуту»… (буквально так и стоит в конце § в главы I)… «дамоклов меч может оборваться и прекратить существование «самостоятельной» мастерской» («намек» на маленькую Швецию и Норвегию).

Вот, должно быть, настоящий марксизм: каких-то всего 10 лет существует отдельное государство норвежское, отделение которого от Швеции шведское правительство назвало «революционной мерой». Но стоит ли нам разбирать вытекающие отсюда политические вопросы, если мы прочитали «Финансовый капитал» Гильфердинга и «поняли» его так, что «каждую минуту» – коль рубить, так уж сплеча! – малое государство может исчезнуть? Стоит ли обращать внимание на то, что мы марксизм исказили в «экономизм», а политику свою превратили в перепевы речей истинно русских шовинистов?

Как ошибались, должно быть, русские рабочие в 1905 году, добиваясь республики: ведь финансовый капитал уже мобилизовался против нее и во Франции и в Англии и пр., и «каждую минуту» мог бы «дамокловым мечом» срубить ее, если бы она возникла!

«Требование национального самоопределения не является… утопичным в минимальной программе: оно не противоречит общественному развитию, поскольку его осуществление не остановило бы этого развития». Эту цитату из Мартова оспаривает П. Киевский в том самом параграфе своей статьи, где он привел «выписки» о Норвегии, доказывающие паки и паки тот общеизвестный факт, что ни развития вообще, ни роста операций финансового капитала в частности, ни скупки Норвегии англичанами «самоопределение» и отделение Норвегии не остановило!

У нас не раз бывали большевики, например, Алексинский в 1908–1910 гг., которые спорили с Мартовым как раз тогда, когда Мартов был прав! Избави боже от таких «союзников»!

Упрекая нас в «дуалистическом толковании требования», П. Киевский пишет:

«Монистическое действие Интернационала заменяется дуалистической пропагандой».

Это звучит совсем по-марксистски, материалистически: действие, которое едино, противополагается пропаганде, которая «дуалистична». К сожалению, присматриваясь ближе, мы должны сказать, что это такой же словесный «монизм», каким был «монизм» Дюринга. «От того, что сапожную щетку мы зачислим в единую категорию с млекопитающими, – писал Энгельс против «монизма» Дюринга – от этого у нее не вырастут молочные железы»{46}.

Это значит, что объявлять «единым» можно лишь такие вещи, свойства, явления, действия, которые едины в объективной действительности. Эту «мелочь» как раз и забыл наш автор!