Читать онлайн «Полное собрание сочинений. Том 30. Июль 1916 — февраль 1917». Страница 33

В полуколониях и колониях национальное движение еще моложе исторически, чем на востоке Европы.

К чему относятся слова о «высокоразвитых странах» и об империалистской эпохе; в чем «особое» положение России (заглавие § д во 2-ой главе у П. Киевского) и не одной России; где национально-освободительное движение есть лживая фраза и где оно есть живая и прогрессивная действительность, ничего этого П. Киевский абсолютно не понял.

Гвоздем рассуждений противников самоопределения является ссылка на «неосуществимость» его при капитализме вообще или при империализме. Словечко «неосуществимость» часто употребляется в разнообразных и неточно определяемых значениях. Поэтому в своих тезисах мы потребовали того, что необходимо во всякой теоретической дискуссии: выяснения, в каком смысле говорят о «неосуществимости»? И не ограничиваясь вопросом, мы сделали приступ к такому разъяснению. В смысле политической трудноосуществимости или неосуществимости без ряда революций все требования демократии «неосуществимы» при империализме.

В смысле экономической невозможности говорить о неосуществимости самоопределения в корне неверно.

Таково было наше положение. Здесь гвоздь теоретического расхождения, и на этот вопрос в сколько-нибудь серьезной дискуссии надо было бы нашим противникам обратить все внимание.

Посмотрите же, как рассуждает об этом вопросе П. Киевский.

Толкование неосуществимости в смысле «трудной осуществимости» по политическим причинам он определенно отклоняет. Он отвечает на вопрос прямо в смысле экономической невозможности.

«Значит ли, – пишет он, – что самоопределение при империализме так же неосуществимо, как рабочие деньги при товарном производстве?» И П. Киевский отвечает: «Да, значит! Ибо мы говорим именно о логической противоречивости между двумя социальными категориями: «империализм» и «самоопределение наций», такой же логической противоречивости, какая существует между двумя другими категориями: рабочие деньги и товарное производство. Империализм есть отрицание самоопределения, и совместить самоопределение с империализмом не удастся никакому фокуснику».

Как ни страшно это сердитое слово «фокусники», которое направляет в нас П. Киевский, но мы все же должны заметить ему, что он просто-таки не понимает, что значит экономический анализ. «Логической противоречивости», – при условии, конечно, правильного логического мышления – не должно быть ни в экономическом ни в политическом анализе. Поэтому ссылаться на «логическую противоречивость» вообще, когда речь идет именно о том, чтобы дать экономический анализ, а не политический, никак не доводится. К «социальным категориям» относится и экономическое и политическое. Следовательно, П. Киевский, ответив сначала решительно и прямо: «да, значит» (т. е. самоопределение так же неосуществимо, как рабочие деньги при товарном производстве), отделался на деле тем, что походил кругом да около, а экономического анализа не дал.

Чем доказывается, что рабочие деньги неосуществимы при товарном производстве? Экономическим анализом. Этот анализ, который, как и всякий анализ, не допускает «логической противоречивости», берет экономические и только экономические (а не «социальные» вообще) категории и из них выводит невозможность рабочих денег. В первой главе «Капитала» ни о какой политике, ни о какой политической форме, ни о каких «социальных категориях» вообще нет и речи: анализ берет только экономическое, обмен товаров, развитие обмена товаров. Экономический анализ показывает – путем, конечно, «логических» рассуждений – что рабочие деньги при товарном производстве неосуществимы. П. Киевский не делает даже и попытки приступить к экономическому анализу! Он спутывает экономическую сущность империализма с его политическими тенденциями, как это видно из первой же фразы первого же параграфа его статьи. Вот эта фраза:

«Промышленный капитал явился синтезом докапиталистического производства и торгово-ссудного капитала. Ссудный капитал оказался на услужении у промышленного. Теперь капитализм преодолевает разные виды капитала, возникает высший, унифицированный тип его, финансовый капитал, и потому всю эпоху можно назвать эпохой финансового капитала, адекватной системой внешней политики которого и является империализм».

Экономически все это определение никуда не годится: вместо точных экономических категорий одни фразы. Но останавливаться на этом сейчас невозможно. Важно то, что империализм П. Киевский объявляет «системой внешней политики».

Это, во-1-х, по существу неверное повторение неверной идеи Каутского.

Это, во-2-х, чисто политическое, только политическое определение империализма. Посредством определения империализма как «системы политики» П. Киевский хочет увернуться от экономического анализа, который он обещал дать, заявив, что самоопределение «так же» неосуществимо, т. е. экономически неосуществимо, при империализме, как рабочие деньги при товарном производстве![27]

Каутский в споре с левыми заявлял, что империализм есть «только система внешней политики» (именно аннексии), что называть империализмом известную экономическую стадию, ступень развития, капитализма нельзя.

Каутский неправ. Спорить о словах, конечно, не умно. Запретить употреблять «слово» империализм так или иначе невозможно. Но надо выяснить точно понятия, если хотеть вести дискуссию.

Экономически империализм (или «эпоха» финансового капитала, дело не в слове) есть высшая ступень развития капитализма, именно такая, когда производство стало настолько крупным и крупнейшим, что свободу конкуренции сменяет монополия. В этом экономическая сущность империализма. Монополия проявляется и в трестах, синдикатах и пр., и в всесилии гигантских банков, и в скупке источников сырья и пр., и в концентрации банкового капитала и т. д. В экономической монополии – все дело.

Политической надстройкой над новой экономикой, над монополистическим капитализмом (империализм есть монополистический капитализм) является поворот от демократии к политической реакции. Свободной конкуренции соответствует демократия. Монополии соответствует политическая реакция. «Финансовый капитал стремится к господству, а не к свободе», – справедливо говорит Р. Гильфердинг в своем «Финансовом капитале».