Читать онлайн «Княгиня Ольга. Святая воительница». Страница 22

Здесь уместно вспомнить, что не Игорь, а его жена Ольга была первой из русских правителей, чьё имя с уважением упоминалось за рубежом. Император Константин VII Багрянородный в книге "О церемониях византийского двора" описал беспрецедентно почетные приёмы в своём дворце "Эльги, ар-хонтиссы Росии", о её муже и крещении не упоминая[33]. Только в XI в. византийский хронист Иоанн Скилица поправил оба "упущения" лично принимавшего Ольгу императора: "Супруга государя Руси, некогда приводившего флот против ромеев, по имени Эльга, по смерти своего мужа прибыла в Константинополь. Крестившись… она была почтена по достоинству"[34].

Бурно обсуждаемая в литературе проблема крещения Ольги нас в данном случае не волнует: описанное в Древнейшем сказании крещение в Константинополе от императора всё же подтверждено византийцами[35]. Важно, что Константин не счёл нужным упоминать о муже княгини, хотя о существовании его в прошлом знал. В принятом им посольстве с Ольгой были представители её сына Святослава, а образ жизни русских "архонтов", описанный Константином в трактате "Об управлении империей", соответствует рассказу Древнейшего сказания о княжении Игоря; император даже упоминает об этом "Ингоре" как "архонте Росии", отце "Сфендослава"[36].

Крещение великой княгини Ольги. Художник И.Л. Акимов

В Византии эти "архонты" торговали или пытались грабить. О таком грабеже и вспомнил в 971 г. император Иоанн Цимисхий, воюя на Дунае с подросшим сыном Ольги и Игоря Святославом. "Полагаю, — написал он князю (согласно уже цитированной выше "Истории" Льва Дьякона), — что ты не забыл о поражении отца твоего Ингоря, который… приплыл к столице нашей с огромным войском на 10 тысячах судов, а к Киммерийскому Боспору прибыл лишь с десятком лодок, сам став вестником своей беды"[37].

Плачевно окончившийся поход Игоря на Византию в 941 г. был известен грекам очень хорошо[38]. Имя вождя варваров-росов, который нарушил с империей "клятвенный договор", упоминалось в Константинополе (хотя хазары, описавшие политическую подоплёку похода, были убеждены, как мы помним, что флотом в 941 г. командовал Х-л-гу, Олег, который в 943–944 гг. ходил в Закавказье и там умер[39]). Но императоров имена роских вождей не особо интересовали до тех пор, пока в Константинополь не явилась Ольга, а затем не понадобилось урезонивать буйного Святослава неудачливостью его отца Игоря.

Иоанн Цимисхий не случайно ошибся, назвав казнивших Игоря древлян "германцами". В германской хронике освещены отношения с Русью, начавшиеся в 959 г. прибытием к королю Оттону (первому императору Священной Римской империи с 962 г.) "послов Елены, королевы ругов, которая при Романе, императоре Константинопольском, крестилась в Константинополе"[40]. Ольга, в крещении Елена, обращалась к Оттону с просьбой "поставить епископа и пресвитеров" на Русь, так что византийцы, настороженно следившие за политической и миссионерской деятельностью своих противников-германцев и заинтересованные в собственной христианизации Руси, должны были об этом посольстве знать. Цимисхию не мешало напомнить Святославу, какие враги эти германцы!

Итак, в середине X в. княгиня Ольга-Елена была первым правителем Руси ("архонтессой" или "королевой"), имя которой считали достойным упоминать при дворах византийского и германского императоров. Во второй половине X в. вместе с её сыном Святославом в Византии припомнили бесславный конец Игоря, потопление флота которого автор Древнейшего сказания в конце века предпочёл не упоминать (если в дружинной среде о нем рассказывали).

С точки зрения распространённых сегодня представлений, что Ольга после смерти мужа спасала могучее Русское государство, создание которого описали позднейшие летописцы, ситуация в Древнейшем сказании на конец X в. сложилась обидная. Где, спрашиваем мы, героические князья, "призываемые" на Русь истомившимся по "порядку" народом, объединяющие племена восточных славян и финно-угров, прибивающие щит на врата Царьграда и заставляющие дрожать Империю ромеев?

Примерно такой вопрос задавали себе наши предки после Крещения Руси Владимиром Святым в 988 г. и особенно в связи с её просвещением при Ярославе Мудром (1019–1054). Приобщение Руси к культуре христианского мира в новых школах, храмах и монастырях поставило перед русскими вопрос о национальном самоопределении.

В обращённом к Ярославу "Слове о законе и благодати" первый родом русский митрополит Илларион в середине XI в. прославил князя Владимира, предки которого "не в худой и не в неведомой земле владычествовали, но в Русской, которая ведома и слышима есть всеми четырьмя концами земли". Крестив Русь, князь не сделал её младшим братом Византии, как полагали приехавшие просвещать её верой ромеи, но открыл новую страницу истории, на которой русские являются избранным Богом народом. Национальная историческая концепция Иллариона легла в основу зародившегося при Ярославе летописания: подобного хроникам рассказа о событиях по годам-летам.

Древнейшее сказание было записано в XI в., возможно, в 1030-е годы. К середине века летописи, вероятно, уже велись в Киеве и Новгороде. А в 1073–1093 гг. иноками Киево-Печерской обители был создан Начальный свод. Помимо Древнейшего сказания и продолживших его киевских и новгородских летописей в свод вошли предания о племенах восточных славян и их соседях с V в., в т. ч. по византийской хронике, причём летописец (предположительно Никон Великий) старался привести историю Руси в соответствие с мировой хронологией.

Созданию государства Ольгой Никон Великий предпослал легенды об основателях Киева Кие, Щеке, Хориве и сестре их Лыбеди, объединении племён призванной из-за моря династией Рюриковичей, князьях Аскольде и Дире, воинских подвигах Вещего Олега и князя Игоря. Включив сказание о крещении Владимира в Корсуни, а не в Киеве, он представил принятие христианства как завоевание веры у Византии.

Начальный свод был сохранён и продолжен новыми записями в Новгородской I летописи XII–XV вв., а в начале XII в. переработан в "Повести временных лет". Её составитель хорошо знал жития святых и византийские хроники, смело использовал фольклор. Он прекрасно разбирался в географии, гораздо подробнее, чем в Начальном своде, рассказал о происхождении и обычаях восточных славян, их внутренних и международных отношениях V–IX вв. В "Повести" была усилена легенда о призвании князей, изменено описание походов на Византию, приведены договоры Руси с греками. Просвещение Руси было поставлено в ряд со строительством государства и утверждением православия. Включившая огромный круг знаний, написанная ярко и увлекательно," Повесть временных лет" стала начальной частью почти всех летописных сводов.