Читать онлайн «Книги моей судьбы: воспоминания ровесницы ХХв.». Страница 29

Библиотека продолжала увеличивать свои фонды. Современную иностранную литературу, в основном беллетристику на немецком, французском и даже английском языках, мы стали получать из Берлина от нашей книжной закупочной комиссии в Германии.

Библиотека добивалась передачи ей иностранных книг, лежавших без движения в других фондах. Так, осенью 1922 года мы выяснили, что в библиотеке им. Островского, помещающейся по соседству и находящейся в ведении Хамовнического райисполкома, уже в течение 2,5 лет в подвале в неразобранном виде лежат книги на французском, немецком и английском языках. Администрация библиотеки только приступила к их разборке и каталогизации. Библиотека им. Островского обслуживала главным образом рабочую массу района и не нуждалась в такой литературе. Наши просьбы увенчались успехом, и Библиотека получила около 12 тысяч томов иностранной литературы.

Деятельность Библиотеки получила поддержку московской интеллигенции и учащейся молодежи. Хочу привести ниже письмо группы профессоров, преподавателей и студентов МГУ и других московских вузов в Главнауку Наркомпроса о выделении Библиотеке иностранной валюты на закупки периодики за границей.

"В течение нескольких лет Россия была почти совершенно лишена сношений с Западной Европой. Что делалось на Западе, как он жил и мыслил, оставалось неизвестным, так как только в исключительных случаях было возможно регулярное получение газет и журналов и, следовательно, наибольшая часть населения Москвы — столицы государства — лишена была возможности следить, хотя бы с некоторым опозданием, за общественной и научной жизнью Запада.

С конца 1921 года Неофилологической библиотеке с невероятными трудностями удалось завязать отношения с иностранными фирмами и установить получение газет и журналов, а с 1922 года это дело настолько было урегулировано, что французские и немецкие газеты стали получаться Библиотекой на 5-й-6-й день, английские — несколько позже. В этом отношении Неофилологическая библиотека является единственной в Москве. Даже Публичная Румянцевская библиотека не имеет регулярного поступления иностранной периодической печати. Без преувеличения можно сказать, что, благодаря Неофилологической библиотеке, значительная часть московской профессуры имеет возможность жить и мыслить вместе с представителями заграничного ученого мира, так как выбор иностранных газет и журналов носит строго академический характер. Лишить Неофилологическую библиотеку дальнейшего получения такой литературы — значит поставить русского интеллигентного читателя в условия 1918 и 1919 годов.

На основании вышеизложенного мы, нижеподписавшиеся постоянные читатели Неофилологической библиотеки, просим Вашей поддержки в деле получения этой библиотекой периодической иностранной литературы, так как сама библиотека в настоящее время вряд ли может оплачивать расходы по выписке газет и журналов".

Под этим письмом стояли подписи профессоров МГУ А.Бачинского, В.К.Дмоховского, А.Соколова и других (всего свыше 40 подписей).

В июне 1922 года при Библиотеке было организовано Бюро по выписке иностранной литературы из-за границы, в начале 1920-х годов мы оказались монополистами в этой области. За валюту мы выписывали на принципах хозрасчета новую литературу не только для себя, но и для научных учреждений и творческой интеллигенции. Мы брали комиссионные, которые отчислялись за границей в месте покупки книг. На эти комиссионные мы выписывали новую литературу.

Новая иностранная литература привлекла к нам переводчиков: И.А.Кашкина, М.Л.Лозинского, П.Г.Антокольского, В.Ф.Кельина, М.А.Зенкевича. Б.А.Грифцов говорил, что всех современных французских писателей он открыл через нашу Библиотеку. Первый переводчик Дж. Конрада Е.Л.Ланн признавался, что познакомился с творчеством этого писателя благодаря нашей Библиотеке.

Выписывать книги из-за границы через наше Бюро пришла целая группа математиков из Москвы, Воронежа, Курска. Первыми были М.А.Лаврентьев, Н.Н.Лузин, Л.А.Тумаркин, женщина-математик Н.К.Барсс. В дальнейшем академик М.А.Лаврентьев, будучи вице-президентом АН СССР и председателем Сибирского отделения АН СССР, всегда помогал Библиотеке.

Выписывали иностранную литературу и известные архитекторы: А.В.Щусев, И.В.Жолтовский, братья Веснины. С.Е.Чернышов, с которым как-то в 1960-х годах я встретилась в доме отдыха "Суханово", сказал мне: "Неофилологическая библиотека просто приоткрыла мне мир". Появились и медики — психиатр П.Б.Ганнушкин, гематолог И.Хорошко. Большую сложность составила выписка книг по искусству. Они были очень дорогими. Но все-таки мы их выписывали. Первым их читателем всегда был историк искусства В.Н.Лазарев, наш постоянный посетитель.

Вот что вспоминал о том времени старейший сотрудник Библиотеки, известный искусствовед Николай Иванович Пожарский (опубликовано в газете "Говорит ВГБИЛ" в мае 1957 года):

"Я помню нашу Библиотеку почти что с самого первого дня ее "рождения". Она родилась в золотую пору расцвета советской литературы, театра и искусства. Я был в то время заведующим библиотекой Академии художественных наук, находившейся на ул. Кропоткина по соседству с Неофилологической библиотекой. Многие из числа членов Академии (П.Н.Сакулин, живший в том же доме, где помещалась Неофилологическая библиотека, М.Н.Розанов, М Д.Эйхенгольц и др.) знали уже об этой Библиотеке и посоветовали мне установить с ней дружескую связь. Отчетливо помню свой первый "визит" в эту Библиотеку и первое впечатление от этого визита, как от встречи с чем-то очень молодым, жизнерадостным и уверенным в себе. В Библиотеке все тогда было светло, начиная с золотых волос и светлого платья Маргариты Ивановны, почти еще девочки, и ее немногочисленных тогда помощниц, таких же юных и жизнерадостных, таких непохожих на библиотекарш в моем представлении. Но, несмотря на всю свою необычность, это были замечательные библиотекари. Они, может быть, не знали тогда в совершенстве всех правил каталогизации, но ясно представляли цели и задачи новой Библиотеки, отчетливо отделяя все главное от второстепенного. Помню, меня поразило тогда, что этот немногочисленный штат, работавший с очень немногочисленным книжным фондом, главное свое внимание отдавал комплектованию Библиотеки: самих книг еще не было, но были проспекты, каталоги, библиографические журналы, причем это не лежало мертвым грузом, а подвергалось тщательному изучению и проработке. Количеству дезидерат могла бы позавидовать любая большая библиотека, причем большая часть этих дезидерат не оставалась только пожеланиями, а осуществлялась на деле, благодаря энергии руководства Библиотеки, сумевшего убедить проф. И.И.Гливенко, стоявшего тогда во главе Комиссии по иностранному комплектованию, в необходимости выписки этих книг. Эта забота о продуманном комплектовании занимала Библиотеку и позднее.