Читать онлайн «Женщина в жизни великих и знаменитых людей». Страница 74

В то время, когда писались эти письма, Вальтер Скотт еще не был влюблен в болтливую энергичную француженку с миндалевидными глазами. Любовь пришла позже. Когда она умерла через двадцать лет супружеской жизни, Вальтер Скотт написал в своем дневнике: «Смерть уже простерла руку к ней, а она бранила меня и детей за то, что у нас такие серьезные лица. Она говорила даже, что хорошо себя чувствует… В присутствии детей я еще могу владеть собою, так как потеря причиняет им такое же тяжкое страдание, как и мне; но когда я остаюсь один или когда мне что-нибудь напомнит о незаменимой, — ужасное чувство!» Вальтер Скотт, впрочем, был не только нежным мужем, но и хорошим отцом. Несмотря на усиленную деятельность, он всегда находил время играть с детьми, а когда они подросли — сделался их другом и доверенным лицом, которому они вверяли свои тайны даже раньше, чем матери, отличавшейся необычайно мягким характером. «Пусть все восхищаются Скоттом-писателем, но любить его так, как он заслуживал, могли только те немногие, которые могли видеть его, как я, в лоне семьи», — писал Мур после посещения шотландского романиста.

Как увлекались у нас женщины в начале девятнадцатого века романами Ричардсона, знает всякий, кто прочитал хотя бы «Евгения Онегина». Помните стихи о Татьяне?

Можно себе представить, как восхищались Ричардсоном на родине. Особенный успех имел его роман «Памела, или Вознагражденная добродетель». Книга переходила из рук в руки. Кто притязал на образованность, должен был непременно прочесть ее. Автор получил анонимные письма от шести дам, которые умоляли его сообщить им на честное слово, правдивая ли это история или вымышленная, и все клялись, что тайну сохранят до гроба. Ричардсон отвечал им всем: «С тех пор как существует мир, никогда еще не сохранялась ни одна тайна, которая вверялась шести женщинам».

Ричардсон был истинным любимцем дам. Он буквально жил в женской атмосфере. Женщины были его критиками, поклонницами, его корреспондентками. Женщины вдохновляли его. Он часто принимал у себя молодых дам, которых заставлял открывать себе сердечные тайны. Уже спустя долгое время после своей женитьбы он с удовольствием вспоминал это время. «Мне очень нравились все эти истории, — рассказывал он. — Однажды я спросил одну из своих клиенток, что написать „ему“ сегодня. „О, — возразил прелестный подросток, — как мне это сказать вам? Пишите что хотите. Слишком любезны вы быть не можете, так как я „его“ очень люблю!“» Жене, конечно, не могли нравиться все эти ухаживания молодых женщин, и она ему часто устраивала сцены ревности, которые, впрочем, продолжались недолго, потому что если Ричардсон властвовал над сердцами женщин даже чужих стран, то как было ему не властвовать над сердцем собственной жены?

Другой английский писатель, Генри Филдинг, женился на красивой и состоятельной девушке Крэдок. Брак не был счастливым, так как жена Филдинга не могла мириться с человеком, не имевшим ни малейшего понятия о политической экономии и забывавшим всякие заботы и обязанности за стаканом шампанского и паштетом из дичи. Поддерживать хозяйство приходилось ей самой. Когда она умерла, Филдинг пришел в отчаяние, но женился в скором времени вторично, подобно Гёте, на своей горничной, «чтобы вместе с ней оплакивать потерянного ангела». Вопреки опасениям его друзей и близких, горничная оказалась великолепной женщиной и хорошей мачехой для его детей. Однако он продолжал тосковать по первой жене и вскоре воздвигнул ей памятник в виде романа «Амелия», в котором нарисовал великолепный портрет жены в лице главной героини, наградив ее всеми добродетелями и привлекательными чертами характера. Между прочим, он и себя изобразил в романе под именем Бута, мужа Амелии.

Эдвард Булвер-Литтон, впоследствии — лорд Литтон, сидел однажды вместе с матерью за столом в обществе литераторов. Вдруг мать воскликнула:

— Посмотри, Эдвард, какое оригинальное, красивое личико! Кто бы это могла быть?

Булвер оглянулся. Перед ним оказалась Розина Уилер, девушка действительно хорошенькая, но обладавшая довольно решительным характером. Между молодыми людьми завязалось знакомство, перешедшее потом в дружбу и, наконец, завершившееся браком, несмотря на то что друзья старались отговорить его от этого шага. Розина обладала сатирической жилкой и инстинктивным влечением к протесту. В ней жили ангел и черт в одно и то же время, и, конечно, она не могла считаться подходящей женой для человека со столь строгими воззрениями и чувствительным темпераментом, как Булвер. Все это, однако, не помешало расцвету литературной деятельности писателя под ее влиянием. Розина была очень умная, начитанная женщина и в этом отношении стояла до того высоко, что соперники Булвера приписывали лучшие его произведения именно инициативе жены. В подозрениях, впрочем, не было ничего необычайного, так как леди Булвер была также писательницей.

И все же супругам пришлось разойтись. Неодинаковость характеров, к которой присоединилась неверность жены (Булвер имел бесспорные доказательства), привела к разводу. С тех пор бывшие муж и жена сделались врагами. Дошло до того, что в своем романе «Испорченная жизнь» леди Булвер вывела на сцену и себя, и своего мужа, подробно изображая гонения, которым он подвергал ее во время совместной жизни. Она рисует его «лживым, жестоким, хитрым и коварным». А когда Булвер впервые выставил свою кандидатуру в парламент, жена после его выборной речи сама обратилась к народу с речью, в которой грубо оскорбляла мужа, без стеснения выставляя напоказ все его слабые стороны и тайны.

Столь же несчастлив был брак Диккенса, с той только разницей, что, прежде чем развестись с женой, он прожил с ней целых двадцать лет. Один из его близких друзей рассказывает эту историю следующим образом: «Катерина Гогарт была простой заурядной девушкой без особых талантов, а впоследствии сделалась хорошей хозяйкой и матерью. Однако жить вместе с мужем в полном согласии она не могла. Чем более известным делался Диккенс как писатель, чем больше стал он зарабатывать денег, тем более стал он чувствовать потребность обставить свою жизнь с внешней стороны возможно лучше и комфортнее. Он устраивал у себя вечера, на которых собирались выдающиеся представители культурной жизни Англии, а также много красивейших и талантливейших женщин. Все эти люди не особенно нравились жене Диккенса, которая к тому же не умела принимать их надлежащим образом. В этом отношении писателю помогала сестра жены, которая принимала гостей, занимала их. Все это она, конечно, делала отчасти потому, что ей хотелось скрыть неспособность своей сестры, отчасти потому, что она по натуре своей призвана была играть выдающуюся роль, так как представляла собой яркую личность. Эта-то роль и не пришлась по вкусу жене, которая стала смотреть на сестру с подозрением. Отчасти был виноват сам Диккенс, который был настолько неосторожен, что в присутствии жены расхваливал ее сестру, выставляя ее идеалом женственности. Друзьям он также жаловался, что жена не для него создана, и это, конечно, не могло не дойти до ее ушей. Положение все более и более обострялось и, наконец, завершилось разводом». Диккенс стал выдавать жене по 200 фунтов ежегодно. К ней же переехал его старший сын. Остальные дети и их тетка, послужившая предметом раздора между Диккенсом и его женой, остались в его доме.