Читать онлайн «Герои Гражданской войны». Страница 22

Но как ни велики были потери, все восторгались военным талантом Уборевича и великолепными организаторскими способностями Орджоникидзе, сумевших восстановить дисциплину и боеспособность во вверенных им воинских частях. И едва ли будет преувеличением сказать, что именно в эти две недели бойцы и командиры 14-й армии в содружестве с частями 13-й армии спасли Родину и в смертельный час отстояли дальние подступы к Москве.

Враг был отброшен на 40–50 километров на юг, но не разбит окончательно. Его надо было бить и бить, но чем бить, какою силою?

И вот на совещании командиров 14-й армии впервые в истории гражданской войны было принято смелое — единственное в создавшихся условиях — решение: организовать мощный кавалерийский рейд для разгрома тылов деникинцев, без чего нельзя было и мечтать о дальнейшем наступлении,

Уборевич усилил конников Примакова Кубанской бригадой, временно передал ему же и кавалерийский полк Латышской дивизии под командой Яна Кришьяна. Всех кавалеристов решено было переодеть в форму вражеских солдат: так-то беляки не сразу разберут, какая заноза глубоко забирается им под кожу.

Перед рейдом бойцы старательно чистились, зашивали дыры, перековывали и подкармливали лошадей. Старички учили молодых, как отвечать «их благородию», как «есть глазами начальство»…

2 ноября Латышская дивизия начала упорный бой на прорыв между селами Чернь и Чернодье. Латыши стремились расширить пространство, сквозь которое кавалеристы могли бы незамеченными проскочить в тыл врага.

Примаков волновался. И не мудрено! Кто мог предсказать: погибнет ли он сам и близкие его сердцу червонцы или принесут они желанную победу? Расстреляют ли Уборевича за этот рискованный рейд или, наоборот, похвалят?

Перед самым рейдом разыгралась пурга. Она прикрыла конников, и те без единого выстрела со стороны белых вышли на оперативный простор в сторону станции Поныри: здесь был ключ всей операции.

Пурга затихла. Шли без шума, изредка приветствуя встречных офицеров и команды белогвардейцев.

Но вот и Поныри. Здесь красные конники с налету перебили несколько маршевых рот и комендантскую охрану. В воздух взлетели рельсы и стрелки, была разрушена станция, обрублены провода связи. Железнодорожная линия была изуродована в 15 местах. Глубокие тылы белых оказались оторванными от корпуса Кутепова.

За Понырями — лихие налеты на Ольховатку, Возы, Фатеж. Скачущие с обнаженными клинками всадники вызывали невероятный переполох в стане белых. Во все стороны полетели донесения: «Наш тыл наводнен красной кавалерией, она ничего не щадит, всех рубит, все уничтожает…»

За двое суток обстановка на фронте 14-й армии резко изменилась. Паника потрясла белых до того, что офицерские дивизии — главная надежда Деникина — попятились по всему фронту. Чаша весов стала перетягиваться на сторону 14-й армии. Легче стало дышать и соседней 13-й армии.

К этому же времени конный корпус Буденного, захватив станцию Касторное, далеко вклинился с востока в расположение противника. Глубокие прорывы красной конницы создали угрозу полного окружения центральной группировки деникинской армии; она явно заколебалась.

Воодушевление в частях 14-й армии неуклонно нарастало. И как только разведка донесла, что в стане белых настроение стало «скисать», Уборевич сообщил командующему фронтом А. И. Егорову, что его армия переходит в решительное наступление.

К началу декабря 1919 года позади 14-й армии остались губернские города Орел и Курск. Затем вздохнули полной грудью жители освобожденных сел, деревень и городов Кромы, Севск, Дмитровск, Рыльск, Фатеж, Льгов, Глухов, Конотоп, Сумы, Ахтырка, Краснокутск.

Впереди замаячил важнейший стратегический пункт — Харьков…

Вот как об этих днях вспоминает участник боев, ныне полковник в отставке, П. Н. Александров:

«…По газетам, приказам и сводкам мы знали, что Уборевич ни на минуту не терял контроля и крепко держал руку на пульсе армии. Бывало, только зайдет речь об Уборевиче, все наперебой рассказывали о нем. Оказалось, что командарм с того дня, как началась Орловско-Кромская операция, почти не спал, только иногда забывался, сидя на коне или крестьянской телеге. Он не любил водить пальцем по карте в штабе: его можно было видеть и в окопе и на батарее. Бывало и так, что невзирая ни на что, прямо на взмыленном коне врезался он в самую гущу схватки, крича своим металлическим голосом: «Держись, держись, ни шагу назад!..» Ни ураганный огонь, — ни штыковые атаки не могли лишить самообладания этого одержимого и вместе с тем грамотного командира. Рыжая колкая щетина в эти дни суро-вила его лицо, а на самом деле он был только строг, как строга была смертная обстановка».

Уборевич знал, что падение Харькова поставило бы Деникина в труднейшее положение, так как за городом железнодорожные пути расходились на два самостоятельных направления и перед белой «грабь-армией» невольно встала бы проблема либо распасться на два крыла и потерять взаимодействие, либо искать выбор — куда же отступать нерасколотой массой войск — на Ростов либо, на Одессу и Крым.

К тому же за спиной деникинских войск, южнее Харькова, крестьянские повстанцы начали освободительное движение, охватив им почти всю Екатеринославщину. Им помогал анархист Махно, нехотя ставший помощником Красной Армии.

Поэтому-то Уборевич всеми силами и старался натолкнуть именно сюда пятящиеся назад белые дивизии, а Деникин, хорошо понимая опасность, решил вынести сопротивление на дальние подступы к Харькову и завязать там упорные бои.

В эти дни пьяница Май-Маевский был отстранен от командования Добровольческой армией. На его место Деникин назначил генерала Врангеля.

Врангель задумал крупную операцию: от обороны он намеревался перейти к наступлению на Москву. Он лихорадочно пополнял ряды своей армии, стягивал вооружение и продовольствие, разнося слухи, что ему на помощь вот-вот придут регулярные части союзников — французов и англичан.

Не успели части 14-й и соседней 13-й армии Перейти реку Ворсклу, как завязались упорные бои. Деникин бросил против 13-й армии конный корпус Мамонтова на валуйском направлении и получил временный успех. Этот маневр сочетался с мощными наскоками на 14-ю армию на подступах к Харькову.

Успех окрылил белых, и корпус Мамонтова пошел было в тыл 13-й армии, но здесь выручил мощный фланговый удар 1-й Конной армии Буденного. Маневр Мамонтова сорвался.

Советские войска вновь пошли стремительно от рубежа к рубежу. Это мощное движение и сорвало выгрузку войск генерала Шкуро, шедшего на помощь Врангелю.

В ночь с 7 на 8 декабря дивизия Саблина прорвалась к Богодухову и заняла его. Стремясь ускорить поражение белых и прекратить вывоз из Харькова промышленного оборудования, сырья и железнодорожного транспорта, Уборевич бросил в обход города дивизию червонного казачества. Предвидя сопротивление белых, командарм усилил дивизию Примакова Латышской дивизией, посаженной на крестьянские подводы.