Читать онлайн «Великий Ленин. «Вечно живой»». Страница 60

Из состава Совнаркома вышли: В. Ногин – нарком торговли и промышленности, А. Рыков – нарком внутренних дел, В. Милютин – нарком земледелия, И. Теодорович – нарком по делам продовольствия, А. Шляпников – нарком труда. Вместо подавших в отставку в СНК были введены большевики А.Г. Шлихтер – нарком земледелия и продовольствия, Г.И. Петровский – нарком внутренних дел, П.И. Стучка – нарком юстиции.

Таким образом, «единство» большевистского руководства было сохранено, но политический кризис обострился. Партийная дискуссия по вопросам государственного управления была естественна, да и закономерна, ибо марксистско-ленинская теория социалистического строительства в основном базировалась на рабочем классе и капиталистическом развитии. Россия же была аграрно-крестьянской державой.

7 ноября «Правда» опубликовала обращение ЦК РСДРП(б) «Ко всем членам партии и ко всем трудящимся классам России», в котором говорилось:

«В России не должно быть иного правительства, кроме Советского правительства. В России завоевана Советская власть, и переход правительства из рук одной советской партии в руки другой партии обеспечен без всякой революции, простым решением Советов, простым перевыбором депутатов в Советы…

…Мы твердо стоим на принципе Советской власти, т. е. власти большинства, получившего на последнем съезде Советов, мы были согласны и остаемся согласны разделить власть с меньшинством Советов, при условии лояльного, честного обязательства этого меньшинства подчиняться большинству и проводить программу, одобренную всем Всероссийским Вторым съездом Советов и состоящую в постепенных, но твердых и неуклонных шагах к социализму».

Большевистский ЦК внушал массам, что единственным выразителем их интересов является Советское правительство, состоящее из представителей одной партии, которая не пойдет ни на какие компромиссы, т. к. они «равносильны подчинению анархии и повторению ультиматумов со стороны любого меньшинства». Судьба же правительства, уверял Ленин, решается «простым перевыбором депутатов в Советы».

В этот же день Зиновьев обратился в ЦК партии большевиков с письмом, в котором забирал назад заявление об уходе с партийных постов и обязался подчиняться партийной дисциплине. Ненадолго хватило принципиального Зиновьева. Ну а тех, кто не желал покориться большинству, большевистский ЦК отстранял со всех постов, ибо они были неспособны выполнять его решения, его диктат.

Из протокола заседания ЦК РСДРП(б) от 8 ноября 1917 года:

«С принципиальной мотивировкой (основной мотив – несоответствие между линией ЦК и большинства фракции с линией Каменева) отстраняется от председательства в ЦИК тов. Каменев»[362]. Таково было решение партии большевиков, что еще не имело юридической силы, которой обладал лишь ВЦИК. Однако его решение было предрешено постановлением ЦК РСДРП(б), ибо большинство во ВЦИК принадлежало большевикам. «Тов. Каменев, – говорилось в протоколе ВЦИК, – слагает с себя звание председателя ЦИК. Фракция левых эсеров высказывает свое сожаление. Тов. Свердлов – 19 «за», «против» 14 – избран председателем ЦИК»[363].

Так закончилось самое короткое правление первого большевистского председателя ВЦИК Л.Б. Каменева, ушедшего за несогласие подчиниться большинству ЦК в вопросе образования однопартийного Советского правительства. Главное же заключалось в том, что вопрос о правительстве решался не широким народным представительством и даже не Советами, а партийно-большевистскими функционерами, а еще точнее – Лениным, который считал иную позицию равносильной «полному отречению не только от Советской власти, но и от демократизма…»[364]. Вот так отождествлял свою позицию большевистский вождь со всей Советской властью и даже шире – с демократизмом.

Трагизм общественного положения в России ясно и убедительно проанализировал философ, социолог, экономист, социал-демократ А.А. Богданов (Малиновский) в письме к А.В. Луначарскому 19 ноября 1917 г.: «Корень всему – война. – Она два основных фактора:

1) экономический и культурный упадок, 2) гигантское развитие военного коммунизма.

Военный коммунизм, развиваясь от фронта к тылу, временно перестроил общество: многомиллионная коммуна армии, паек солдатских семей, регулирование потребления к нему, нормировка сбыта производства. Вся система государственного капитализма есть не что иное, как ублюдок капитализма потребительного военного коммунизма…

В России максимализм развивался больше, чем в Европе, п. ч. капитализм у нас слабее, и влияние военного коммунизма как организационной формы соотносительно сильнее…

Логика казармы, в противоположность логике фабрики, характеризуется тем, что она (большевистская, «рабоче-солдатская» партия. – В.П.) понимает всякую задачу как вопрос ударной силы, а не как вопрос организованного опыта и труда. Разбить буржуазию – вот и социализм. Захватить власть, тогда все можем. Соглашение? Это зачем? Делиться добычей? Как бы не так: что? иначе нельзя? Ну, ладно, поделимся… А, стой! Мы опять сильнее! Не надо… и т. д.

…В России же солдатско-коммунистическая революция есть нечто, скорее противоположное социалистической, чем ее приближающее…»[365]

Более подробно и научно обоснованно свое отрицательное отношение к октябрьскому перевороту ленинцев, свое понимание сущности революции и роли большевиков в ней А.А. Богданов высказал в статье «Судьбы рабочей партии в нынешней революции»[366].

Захват власти и создание правительства из одних большевиков свидетельствовали об узурпации власти политической партией, не представлявшей большую часть населения России, но претендующей на истину общественного развития. Хотя в годы первой русской революции Ленин утверждал: «Кто хочет идти к социализму по другой дороге, помимо демократизма политического, тот неминуемо приходит к нелепым и реакционным как в экономическом, так в политическом смысле выводам»[367]. Имея в своем распоряжении все государственные органы управления и подавления, большевики широко их использовали в политической борьбе. При этом подчеркивалось, что все действия правительства исходят от имени Советов рабочих и солдатских депутатов. Неповиновение, сопротивление и даже критика воспринимались как выпады классовых врагов, контрреволюционеров.

О сущности большевистского переворота и его последствиях написал Максим Горький в газете «Новая жизнь» 7 ноября: «Ленин, Троцкий и сопутствующие им уже отравились ядом власти, о чем свидетельствует их позорное отношение к свободе слова, к личности и ко всей сумме тех прав, за торжество которых боролась демократия. Подобно слепым фанатикам и безответственным авантюристам, с головокружительной быстротой они несутся к так называемой «социальной революции», которая на самом деле ведет лишь к анархии и гибели пролетариата и революции. На этом пути Ленин и его соратники считают возможным совершать все преступления, вроде бойни под Петербургом, разгрома Москвы, уничтожения свободы слова, бессмысленных арестов…