Читать онлайн «Агенты Коминтерна. Солдаты мировой революции.». Страница 17

Между тем 10 марта состав Дальбюро ИККИ решением Политбюро ЦК ВКП(б) был полностью обновлен. Новым представителем Коминтерна в Китае стал член Президиума ИККИ индус Манабендра Нат Рой. Он был горячим приверженцем «наступательной тактики» КПК. Но время было упущено. 12 апреля 1927 года Чан Кайши, разоружив рабочую гвардию в Шанхае, перешел к открытым репрессиям против коммунистов на контролируемых им территориях. Только в Шанхае во время столкновений были убиты 300 рабочих и 500 арестованы, большинство из них позже расстреляны. До 5000 доходит число пропавших без вести, иначе говоря казненных Чан Кайши без суда.

Накануне событий И.В. Сталин, выступая в Большом театре перед коммунистами Москвы, заявил: «Говорят, что Чан Кайши собирается выступить против нас. Я знаю, что он ведет тонкую игру, но именно он останется в дураках. Мы его выжмем как лимон, а затем избавимся от него»[78]. Воистину на всякого мудреца довольно простоты!

18 апреля Чан Кайши сформировал собственное правительство в Нанкине, противопоставив его переехавшему из Кантона в Ухань правительству Гоминьдана, продолжавшему еще сотрудничать с коммунистами. Это означало раскол Гоминьдана. Хотя Постоянный комитет ЦИК Гоминьдана принял решение о снятии Чан Кайши со всех постов, аресте и «наказании по закону», вскоре стало ясно, что сделать это он не в состоянии, ибо Нанкин в военном и экономическом отношении явно превосходил Ухань.

А. Е. Абрамович, Т. Г. Мандалян и Н. М. Насонов 23 апреля покинули Китай, отправившись в Москву. Здесь 21 мая ими была составлена очередная записка, освещавшая положение в Китае накануне и после переворота Чан Кайши. Одновременно они обратились с письмом в Делегацию ВКП(б) в ИККИ[79], в котором изложили свое понимание причин поражения китайской революции. Теперь это было сделано с оглядкой на критику Л. Троцким, Г. Зиновьевым и Л. Каменевым курса Коминтерна в Китае. «Мы считаем, — писали они, — что резолюция VII пленума ИККИ дала довольно правильную линию, а ЦК ВКЩб) вполне своевременно углубил ее постановлением 3 марта. Оппортунистические и ультралевые ошибки вытекали вовсе не из резолюции ИККИ, но из отрицания и саботажа ее идейными сторонниками русской оппозиции в Китае — правыми Петровым и Бухаровым[80] и оппортунистом Чэнь Дусю, и покрывавшим всех их В[ойтинским]… ЦК Петрова и Чэнь Дусю принимал резолюцию «с боями» и держал ее свыше месяца под спудом (до начала марта). Правые в китайской партии саботировали резолюцию и «оговаривались» как раз в тех пунктах ее, которые неприемлемы и для русской оппозиции (отказ от вхождения в правительство и в аппарат Гоминьдана, отказ от массового вливания рабочих в Гоминьдан, т. е. скрытый выход из Гоминьдана, отказ от превращения Гоминьдана в массовую партию, игнорирование левых и мелкой буржуазии, отказ от завоевания армии под тем предлогом, что Кантонская армия — армия милитаристская, идея Советов рабочих депутатов в противовес Народно-делегатскому собранию в Шанхае, одобренному Гоминьданом, и т. д. и т. д.).

Мы считаем, что ИККИ вел единственно правильную линию в Китае, но китайские приверженцы оппозиции срывали эту линию, проводили, прикрывая часто левыми фразами, оппортунистическую политику».

Попытка «коминтерновской троицы» поставить знак равенства между взглядами русской оппозиции и практическим курсом китайских «правых» носила откровенно конъюнктурный характер, а вот их обвинение в попытке скрыть от партии документы VII пленума ИККИ имеет под собой основания. М. М. Бородин позже говорил, что ознакомился с резолюциями пленума «примерно в марте 1927 года». Этот факт он объяснял тем, что ему приходилось следовать за непрерывно продвигавшейся на север гоминьдановской армией, а также блокадой «империалистов и северных милитаристов»[81]. Однако связь между Шанхаем, где до конца марта на территории французской концессии размещался ЦК КПК, и советскими представителями на юге страны существовала, следовательно, у Чэнь Дусю была возможность показать М. М. Бородину и обсудить с ним получаемые от сотрудников Дальбюро коминтерновские документы.

Впрочем, и сам Михаил Маркович Бородин не очень-то спешил выполнять директивы ИККИ, о чем свидетельствуют материалы заседания политбюро ЦК ВКП(б) от 20 мая 1929 года. Почему именно в это время советское руководство решило обсудить его деятельность в Китае, не совсем ясно: М. М. Бородин уже почти 20 месяцев как находился в Москве и успел даже 3 месяца проработать заместителем директора ТАСС. Возможно, дело объясняется стратегическим расчетом И.В. Сталина, который начал расправу с «правыми» только после того, как с их помощью разгромил «левую оппозицию». Политбюро ЦК ВКП(б) пришло к заключению, что «Бородиным в его работе в Китае совершены крупнейшие политические ошибки оппортунистического характера и крупнейшие дисциплинарные проступки по отношению к ИККИ и ЦК ВКП(б) (прямое невыполнение директив, сокрытие этих директив от ЦК КПК и т. д.), что имело тяжелейшие отрицательные последствия».

У нового представителя Коминтерна в Китае М.Н. Роя, к сожалению, совершенно отсутствовали дипломатические способности, что в контексте военного превосходства чанкайшистов подтолкнуло левых гоминьдановцев на отказ от сотрудничества с коммунистами. В телеграмме, полученной из Москвы Центральным комитетом КПК 31 мая 1927 года, предлагался курс на «фактическое взятие земли снизу», «освежение и пополнение» верхушки Гоминьдана за счет руководителей, выдвинувшихся в ходе аграрной революции; предлагалась идея создания восьми или десяти дивизий из революционно настроенных крестьян под командованием коммунистов, а для подавления контрреволюционного офицерства — трибуналов «во главе с видными гоминьдановцами-некоммунистами». С этой телеграммой М. Н. Рой ознакомил ряд членов руководства уханьского Гоминьдана, включая Ван Цзинвэя, узревшего в этом угрозу превращения в марионетку. Разразился скандал, М.Н. Рой был отозван в Москву, где для расследования инцидента Политсекретариат ИККИ создал комиссию. Комиссия пришла к выводу, что «сообщив Ван-Тин-Вею (тогдашнее правописание Ван Цзинвэя. — М. П.) содержание адресованной ему (Рою), Б[ородину] и Л[? — М. П.] телеграммы от 31.5.27 г., т. Рой совершил ошибку и что постановление Политсекретариата отозвать поэтому т. Роя было правильно». Комиссия внесла в Секретариат следующие предложения:

«1) Подтвердить постановление Политсекретариата от 22 июня.

2) Сообщить ЦК КП Китая следующее: «Т. Рой был отозван не ввиду какой-либо политической ошибки с его стороны; наоборот, по основному вопросу об аграрной революции и о расправе с хунанскими контрреволюционерами линия т. Роя была совершенно правильна. Т. Рой был отозван лишь ввиду одной организационной ошибки, изложенной в следующим образом сформулированном постановлении Политсекретариата ИККИ от 22 июня 1927 г.: «Немедленно отозвать т. Роя с его поста представителя ИККИ за показанную им некоторым членам ЦК Гоминьдана телеграмму, которая была адресована только тт. Б., Р. И Л. И которую ни в коем случае нельзя было показывать никому другому». Так как текст нашей телеграммы от 23 июня был иной, мы обращаем Ваше внимание на то, что правильным является только приведенный здесь текст постановления Политсекретариата ИККИ»[82].