Читать онлайн «Немеренные версты (записки комдива)». Страница 66

Задав Батову еще несколько вопросов, Сталин потребовал к аппарату Жукова. Георгий Константинович подтвердил доклад командарма.

— Только в одном ошибается товарищ Батов, — сказал он в заключение, — на плацдарме действует одновременно не триста, а четыреста танков противника.

— Думаю, что напоминать об оперативном значении плацдарма необходимости нет, — сказал представителю Ставки Сталин. — Плацдарм должен быть удержан.

Сообщение маршала Жукова о подходе артиллерийского соединения в тот неимоверно трудный день было для офицеров дивизии самой радостной вестью.

А гитлеровцы между тем все нажимали.

Странные порой случались на войне вещи. Зайдя в блиндаж, присел на секунду к столу и от сильного нервного перенапряжения сразу словно провалился в сон.

Но он длился минуту. Очнулся. Мне показалось, что проспал несколько часов.

— Воды и полотенце! — крикнул ординарцу.

На КП заглянул начальник политотдела полковник Буцол, усталый до изнеможения, с темно-серым от пыли и порохового дыма лицом. Весь день он находился в частях, на самых ответственных участках.

— Зашел узнать, что с Мухамедшиным и Песковатским. Где они?

— У обоих не хватило выдержки. Растерялись. Им показалось, что штаб дивизии уже перешел на восточный берег, и вместо того чтобы убедиться в этом, решили последовать «примеру» комдива. А комдив и не думал уходить с плацдарма. Сейчас они уже находятся на плацдарме.

Вскоре после того как с КП дивизии ушел полковник Буцол, меня вызвал к рации командир корпуса генерал Алексеев. Сказал всего несколько слов:

— Принимай «коробочки» в твое полное подчинение. «Коробочками» на фронте нередко называли танки. Для противника это вряд ли было секретом, но танки так именовали все — от солдат до генералов.

Всю ночь на плацдарм — клочок прибрежной земли — переправлялись по удержанному дивизией мосту танки, артиллерия, стрелковые подразделения, гвардейцы 44-й дивизии, минеры. Мне было приказано организовать крепкую оборону, чтобы все переправившиеся части с рассветом без промедления могли приступить к выполнению боевой задачи — отбросить противника и расширить плацдарм.

Хотя усталость буквально валила с ног, об отдыхе не могло быть и речи. Каждому прибывшему командиру надо было поставить задачу, обеспечить участок, расположить на крохотном плацдарме людей, технику, боеприпасы…

В полночь в блиндаж вошел невысокий плотный полковник.

— Командир тяжелого танко-самоходного полка полковник Вайнерман, — доложил он.

— Вайнерман? — переспросил я, отрываясь от карты и стараясь в тусклом свете самодельной лампы, сделанной из гильзы снаряда, разглядеть лицо вошедшего.

— Так точно, товарищ Джанджгава!

И тут я узнал своего однополчанина из Закавказской пехотной школы. Еще во время учебы было ясно, что из него выйдет отличный командир. Конечно, я очень обрадовался, что в такой сложный момент рядом будет этот волевой, грамотный в военном отношении человек.

Обстановка не позволяла старым друзьям поговорить по душам. Вместо этого на Вайнермана была возложена трудная боевая задача, требовавшая личного мужества и самопожертвования. Тяжелый танко-самоходный полк был направлен в расположение 1203-го стрелкового полка, совместно с которым должен был прикрыть излучину Нарева в районе Погожелец, куда настойчиво рвался противник.

Но еще труднее пришлось противотанковой артиллерийской бригаде, направленной юго-восточнее Дзерженина, где противник неоднократно пытался выйти к реке, обойдя КП дивизии с юга.

Неоценимую помощь оказала дивизии приданная ей саперная бригада. Ей было поручено заминировать дорогу в районе Корневека — Дзерженин.

Не теряли зря ночного времени и гитлеровцы. Они подтянули к нашему плацдарму свежие силы — танковые, пехотные и артиллерийские части.

С рассветом началась мощная артиллерийская дуэль. В этом яростном состязании огня и стали у противника имелось еще определенное преимущество. Вражеские артиллеристы вели огонь в основном лишь по просматриваемому плацдарму. Советским же артиллеристам пришлось бить по обширным площадям.

Как и накануне, противник атаковал первым. В бой снова пошли скопища танков и пехоты. Атака, однако, быстро захлебнулась. Такая же участь постигла вторую, третью, четвертую… Горели вражеские танки, самоходки, бронемашины Артиллерийская противотанковая бригада уничтожала напирающие танки, а подошедшая в течение ночи артиллерийская дивизия прорыва, о которой накануне говорил маршал Г. К. Жуков, расстреливала пехоту противника, которая была хорошо видна с восточного берега.

Особенно жаркий бой разгорелся за высоту у населенного пункта Дзерженин. Командарм и комкор внимательно следили со своих НП за ходом сражения. Плацдарм просматривался с восточного берега насквозь. Это облегчало управление боем. Командирам дивизий не приходилось особенно часто докладывать об обстановке или просить помощи. Более того, с НП командарма маршал Г. К Жуков и генерал П. И. Батов имели значительно более широкий обзор поля боя. Те или иные решения принимались быстро. Это чувствовалось на делах нашей дивизии.

В боях по отражению контрудара противника на наревском плацдарме наша дивизия отлично взаимодействовала с 44-й гвардейской дивизией генерала Борисова. В этой дивизии было много людей и боевой техники, только что полученной во втором эшелоне. А вот 108-й стрелковой дивизии генерала Теремова, которая вела кровопролитные бои в Муравьевке и четырехугольной роще севернее Клюсека, приходилось значительно труднее. Противник все время стремился выйти через боевые порядки дивизии к Нареву, но никакого успеха не достиг.

В течение всего дня 5 октября обе стороны на наревском плацдарме стремились развить успех, но ни одна из них добиться этого не смогла. Лишь наша дивизия добилась небольшого успеха — овладела высотой, с которой открывался прекрасный обзор поля боя. До наступления темноты я перенес туда свой наблюдательный пункт.

На новый НП позвонил комкор.

— Занял сто десятую? — спросил генерал Алексеев. — Ну молодцы, держитесь! Противник не смирится с потерей высоты.

Бои на плацдарме продолжались до 10 октября, но день 5 октября был самым тяжелым. Гитлеровцы так тщательно готовились к нанесению контрудара на наревском плацдарме, так были уверены в своем успехе, что в первый же день вечером, когда им удалось лишь немного продвинуться вперед, по радио на весь мир объявили: «Наревский плацдарм ликвидирован. Сражавшимся войскам фюрера объявлена благодарность».