Читать онлайн «Екатерина Медичи». Страница 69

Эпилог.

ЖИВУЩАЯ В ВЕКАХ

Стоит ли жить и бороться, чтобы к концу дней своих подвести такой итог жизни, какой выпал на долю Екатерины Медичи? Праздный вопрос — конечно же стоит, хотя бы потому, что не знаешь, что ждет тебя лет через тридцать. Одна, но пламенная страсть вела по жизни Екатерину Медичи — любовь к собственным детям, ради которых она была готова на всё, и если бы не пришлось ей ради них и за них заниматься политикой, кто знает, какой запомнилась бы она потомкам. Быть может, образцом заботливой мамаши, добросердечной женщины? Но ей пришлось взяться за эту грязную работу, заниматься политикой, делать политику, и на свет явилась «Черная королева».

Нет нужды доказывать, что и на этой грязной работе она замаралась не больше других — Генриха VIII Английского, Карла V, Филиппа II, римских пап, великих инквизиторов, да и самой Елизаветы Английской, репутация которой вроде бы получше, чем у нее. Одно роковое событие заслоняет и как бы перечеркивает всё сделанное Екатериной Медичи за десятилетия непосильных трудов — Варфоломеевская ночь, особенно в памяти тех, кто знает о ней по сочинениям беллетристов и популярным фильмам. Теперь, по прочтении ее краткого жизнеописания, пусть каждый честно ответит на вопрос: что еще можно поставить в упрек Екатерине Медичи, кроме этого? Даже учитывая обстоятельства и причины, приведшие к этой кровавой вакханалии, все равно будем возлагать на нее всю ответственность? Деятели вроде Конде и Колиньи, с легкостью пускавшие кровь католикам, конечно же тут ни при чем?..

Была бы Екатерина Медичи более привлекательным историческим персонажем, если бы на ней не лежала пусть и не вся, но значительная часть вины за Варфоломеевскую ночь? Что касается ее нравственности, то она безупречна: любовные похождения были чужды ей. Как в годы своего супружества, так и вдовства она была в этом отношении вне подозрений, что, однако, не помешало гугенотам рассказывать о ней самые невероятные истории, приписать ей кучу внебрачных детей, якобы рожденных ею уже в весьма преклонном возрасте и неизвестно куда подевавшихся — их Екатерина, наверное, съедала. Другая зловредная легенда утверждает, что «Черная королева» будто бы потворствовала юношескому распутству своих сыновей, чтобы легче было держать их в руках. Единственное, что она старалась держать в своих руках и по мере возможности сдерживать, так это силы анархии. В течение тридцати лет она защищала государство и династию от их разрушительного воздействия, однако «благодарные» потомки предпочитают не помнить этого.

Только историки искусства, по природе своих исследований далекие от политических страстей, по праву находят в ее жизни много достойного одобрения и даже восхищения, восхваляя ее меценатство. В этом отношении ее не за что упрекнуть, разве что за излишнюю расточительность. Она больше, чем любая другая из французских королев XVI века, воплощала в себе дух Ренессанса. Рожденная от представительницы высшей французской аристократии и внука Лоренцо Великолепного, воспитанная в Риме и Флоренции — этих столицах католицизма и изящных искусств, в 14 лет оказавшаяся при дворе Франциска I, самом блестящем из европейских дворов, она приобрела вкус к роскоши и показному великолепию. Когда же, начиная с царствования Карла IX, Екатерина получила возможность распоряжаться государственными финансами, она окружила себя фрейлинами, которых наряжала, «словно богинь», устраивала роскошные праздники, строила дворцы и замки, дабы придать королевской власти блеск, который, по ее представлению, должен ей сопутствовать. Она обладала живым умом и любознательностью, любила общество ученых, писателей, художников, коллекционеров. И сама она коллекционировала картины, предметы искусства, диковинные и всякого рода изящные вещицы, собирала географические карты, книги и манускрипты. Она знала латынь и более или менее древнегреческий и покровительствовала многим писателям своего времени.

Екатерина Медичи ввела во Франции обычай дополнять балеты, уже прижившиеся при французском дворе, пением и сценическим действием, из чего зародилась опера. Она подала также идею нового драматического жанра — трагикомедии. Если она и использовала свой «летучий эскадрон» для достижения политических целей, то по крайней мере поэзию старалась сохранять в чистоте, как прибежище идеального. В молодости и сама она собиралась сочинять некое произведение по примеру «Декамерона» или «Гептамерона», сборник новелл, в которых рассказывались бы подлинные истории. Однако ее одолели иные заботы, и ее, если можно так сказать, литературное творчество свелось к огромной по своему объему переписке, главным образом политической. Она была того же интеллектуального склада, что и Маргарита Ангулемская и Маргарита Французская, сестра и дочь Франциска I, но в отличие от них увлекалась еще науками и математикой, а также изобразительным искусством. Она любила постройки и вместе с архитекторами составляла подробные архитектурные проекты. И своим детям она привила любовь к поэзии и музыке, так что Карл IX сочинял недурно отделанные в литературном отношении вирши, соревнуясь с самим Рон-саром. Свой след Екатерина оставила также во французской моде и кулинарии...

Однако специалисты по политической истории менее благосклонны к Екатерине Медичи. Большинство из них изображают ее исключительно своекорыстной, приверженной лишь собственным интересам, не различающей добра и зла, равнодушной к религии и не слишком щепетильной. Для моралистов и романистов она является воплощением макиавеллизма. Протестанты, что естественно, ее проклинали, а католики в большинстве своем отвергали ее, не прощая ей «заигрывания» с гугенотами. Утвердилось мнение, что она преступна по своей натуре, не способна на благородные поступки, что она не любила никого и ничего, что вся ее жизнь была пропитана расчетом, эгоизмом, коварством, вероломством, жестокостью.

Реальная Екатерина Медичи не похожа на этот портрет, написанный крупными мазками и исключительно темными красками. На протяжении тридцати лет правления она, как и любой смертный, непрерывно менялась. Будучи амбициозным по натуре человеком, вовлеченным в политическую борьбу, она раздражалась, столкнувшись с сопротивлением, однако при этом по мере возможности старалась избегать силовых методов, отдавая предпочтение переговорам и уговорам, и лишь когда уговоры не действовали, пускалось в ход оружие. Вполне вероятно, что в нормальные времена она оставалась бы мягкой и даже благодушной.

Отношение Екатерины Медичи к протестантам эволюционировало от благосклонности к враждебности. Большинство гугенотов никогда не понимали и не желали понимать ее. Во времена, когда Екатерина оказывала им наибольшие услуги, они требовали от нее еще большего. Они хотели, чтобы она компрометировала себя ради них — невозможно было поступать более неразумно и быть более неблагодарными. Она неоднократно поддерживала гугенотов, руководствуясь самыми различными мотивами (из-за отвращения к насилию, из-за соперничества с Гизами и даже из элементарного неприятия религиозной вражды), но было бы смешно, если бы она губила себя ради спасения их, тем более что после первой гражданской войны они и не думали занимать более умеренную позицию, выдвигая против Екатерины всё более чудовищные обвинения. Она никогда не забывала ни доброго, ни плохого, что было сделано ей, и гугеноты испытали это на себе. Их мятежи против законной королевской власти, прикрывавшиеся религией, были преступны и как любое преступление влекли за собой наказание.