Читать онлайн «Совершенная строгость. Григорий Перельман: гений и задача тысячелетия». Страница 23

Вскоре появился смотритель: "Ребята, а вы бы дедушку-то позвали, иначе утонет — холодно же". Ребята переглянулись и решили, что "спасать дедушку" они не будут. По словам Спивака, было понятно, что "никто из нас больше двух-трех метров не проплывет". Самборский же вспомнил, что никто не хотел возражать Колмогорову.

Вообразите: холодным пасмурным апрельским днем 1982 года крупнейший отечественный математик XX века, совершающий свой последний математический вояж, идет купаться в ледяной воде, а величайший отечественный математик XXI века безучастно наблюдает с берега. Он оказался здесь, потому что ему поручили присматривать за "дедушкой". Ему мало дела до всех этих прогулок и разговоров, практически не имеющих отношения к математике. И ему совершенно не нравится эта вода, которой наслаждается еще не растерявший сил Колмогоров.

Период бурной экспансиии российской математики подошел к концу. Началось время замкнутого, уединенного, сосредоточенного индивидуализма. Но об этом, конечно, никто пока не догадывался.

Пока Перельман ждал Колмогорова на берегу холодного Черного моря, жюри Всесоюзной математической олимпиады подвело итоги соревнований. Рукшин, Абрамов и несколько других приступили к завершению долгой и тяжелой подготовки поездки Перельмана в Будапешт на Международную математическую олимпиаду.

В предыдущий год олимпиада проходила в столице США Вашингтоне. Лидером советской команды должна была стать старшеклассница из Киева Наталья Гринберг, еврейка. В 1980 году США бойкотировали Олимпийские игры в Москве. Год спустя Рональд Рейган заклеймил СССР как "империю зла", а Советский Союз фактически запретил еврейскую эмиграцию. Понятно, что Советы ни при каких условиях не могли позволить, чтобы еврейка представляла страну победившего социализма в Вашингтоне. В Москве опасались избыточного внимания американских СМИ к Наталье Гринберг, а также того, что она решит остаться на Западе.

Решив не рисковать, власти включили Наталью Гринберг в сборную (не сделать это было нельзя), однако незадолго до поездки сообщили ей, что ее документы, к сожалению, не будут готовы в срок. В итоге СССР выставил шестерых игроков (еще у одного члена советской команды внезапно возникли сложности с бумагами) вместо восьми, как требовали правила, и занял в Вашингтоне девятое место с 230 баллами.

Страны, занявшие первые семь мест, выставили по восемь игроков. Абрамов гордился этим достижением. Он убедился, что советская команда потеряла по крайней мере 84 очка, которые могли бы принести два дополнительных члена.

Наталья Гринберг эмигрировала в Германию и стала профессором математики в Университете Карлсруэ. Ее сын Дарий Гринберг трижды выступал в 2004—2006 годах в составе немецкой сборной на Международной математической олимпиаде, взяв дважды серебро и один раз — золото. После того как Наталья, участвовавшая в судействе, узнала о "золоте" сына, она поздравила его и его команду на математическом интернет-форуме. Ее запись заканчивалась так: "Бывший номер один советской сборной 1981 года Наталья Гринберг, которую в последнюю минуту лишили возможности представлять любимую страну на Международной математической олимпиаде в Вашингтоне". За четверть века боль и обида за то, что ей отказали в награде, ради которой она трудилась почти все детство и юность, не утихли.

Перельману, как всегда, повезло, и он, как всегда, не понимал этого. После того как советская математическая сборная заняла в Вашингтоне девятое место, СССР нужно было повысить свой статус. Математическая олимпиада 1982 года должна была пройти в Будапеште — столице Венгрии, входившей в Варшавский договор. С точки зрения советских руководителей это было более тихое и безопасное место, чем Вашингтон. В то же время советские школьники будут контактировать с иностранными, в том числе американскими.

Процедура Международной математической олимпиады такова, что конкурсанты находятся без присмотра взрослых. Поскольку тренеры вовлечены в процесс судейства, их контакты со сборными сведены к минимуму. Живут они тоже отдельно. Для того чтобы убедиться, что представители Страны

Советов будут вести себя так, как требуется, юношей регулярно подвергали идеологической обработке министерские чиновники. Взрослым тоже пришлось убеждать дюжину функционеров в благонадежности своих подопечных. И все-таки риск, по мнению чиновников, был огромен. Четырьмя годами ранее Международную математическую олимпиаду принимала социалистическая Румыния. СССР в ней не участвовал: по слухам, оттого, что все без исключения члены команды оказались бы евреями.

Чтобы выехать за пределы СССР, советский гражданин должен был получить загранпаспорт (предполагалось, что обычному человеку он ни к чему) и выездную визу. Для этого нужно было пройти проверку у местных чиновников, в ОВИРе и КГБ. Чтобы представлять СССР за границей, человеку нужно было заручиться согласием парткомов вплоть до союзного уровня. И на любом уровне документы любого человека наподобие Перельмана могли бессрочно застрять у любого излишне бдительного бюрократа.

"Абрамов и я заключили пакт, — вспоминал Рукшин. — Он работал над этим в Москве, я в Ленинграде, проталкивая его документы. Вы знаете, у многих моих учеников были влиятельные родители". Рукшин испробовал все. Он воспользовался знакомством с офицером КГБ, чьего ребенка он учил, и с двумя партийными функционерами: первый был отцом его одноклассника, второй — мужем одноклассницы. Тем временем Абрамов регулярно навещал московских чиновников, ведавших образованием, и просил их помочь с документами математической надежде СССР. Шестеро членов команды (из них двое запасных) провели июнь в Черноголовке. Невероятно — точнее, было бы невероятно, если бы они были обычными тинейджерами, — но они, будучи на месяц оставлены вместе, не подружились. Эти шестеро не испытывали потребности в общении. Они целыми днями занимались математикой, прерываясь только на то, чтобы сыграть в волейбол, побеседовать с навещавшими их светилами науки и принять дозу неизбежной идеологической накачки.

К июлю выездные документы четверых основных участников сборной — Александра Спивака, Владимира Титенко из Белоруссии, Константина Матвеева из Новосибирска и Григория Перельмана (единственного еврея в команде) — были готовы.

Советская сборная прилетела в Будапешт 7 июля. Ее участников, как и участников других сборных, поселили в гостинице — по четыре человека в комнате. Теперь они были предоставлены сами себе. Их тренер приехал в Венгрию несколькими днями ранее, чтобы завершить приготовления к соревнованиям: нужно было утвердить перевод текста олимпиадных задач и договориться о том, во сколько баллов будет оцениваться решение или его часть. Министерский работник, сопровождавший мальчиков в Венгрию, уже улетел обратно.