Читать онлайн «Демидовы. Их жизнь и деятельность». Страница 10

В 1720 году на уральские казенные заводы был назначен начальником известный историк и вместе знаток горного дела Василий Никитич Татищев. Он был по тому времени очень образованный человек, притом с большою предприимчивостью и сильным характером. Не всегда безупречный по части бескорыстия, – что было, кажется, общим достоянием всех властных людей того времени, – Татищев, в деле спора с Демидовым, отчасти, может быть, и побуждаемый завистью к необычайно возвысившемуся и разбогатевшему кузнецу, все-таки старался стоять на страже государственных интересов и если не успел насолить Акинфию, то только потому, что тот был силен личным доверием государя. Татищев, одним словом, принадлежал к породе людей, которым опасно было класть “палец в рот”. Столкновение таких двух противников, как Татищев и Акинфий, не могло повести к добру.

Властолюбивый и энергичный Татищев встретил в Акинфий не менее сильного и ловкого соперника. Геннин, знавший Акинфия лично, в письме к Петру говорил о Демидове так: “Здесь, на Урале, никто не смел ему, боясь его, слова выговорить и он здесь поворачивал, как хотел”. С таким человеком, как Акинфий, борьба представляла и немалую опасность: у него на заводах были тысячные толпы рабочих, дисциплинированных суровыми заводскими порядками и способных по приказанию своего неограниченного властелина на всякое насилие, что не раз и случалось по отношению ко многим лицам, которыми невьянский державец был недоволен. Пример другого знаменитого заводчика Баташева, отец которого был управляющим у Демидовых, где, вероятно, и приобрел опытность в наживе и жестокость нрава, переданную детям, показывает, в каких необузданных и свирепых формах выражалось в ту печальную эпоху своевольство заводских магнатов.

Татищев, присланный для восстановления падавшей производительности казенных заводов, основанных до и после утверждения Демидовых на Урале, был вместе с тем начальником тамошних частных заводов. Демидовы, бывшие монополистами по заводскому делу, боялись конкуренции казенных заводов и с этой стороны не напрасно опасались Татищева.

Грозный Акинфий, не знавший никакого местного начальства, не исключая и сибирских губернаторов, прямо гнал со своих заводов присланных к нему с указами воевод начальников.

– У твоего воеводы один указ, а у меня в руках другой указ – государев, – говорил Акинфий и уходил от послушания под одним, впрочем, сильным предлогом “исполнения государева дела по изготовлению корабельного железа”. Он и смотреть не хотел на Татищева, не изменил привычки “поворачивать по-своему” и поступал с Василием Никитичем грубо и высокомерно.

Все подвиги невьянского владыки трудно перечислить. Мы приведем только некоторые случаи, из которых будет видно, до каких размеров доходило своевольство, грубость и жестокость, а также третирование властей со стороны заводчика. Акинфий захватывал открытые другими лицами рудники, без церемонии сгоняя с них прежних открывателей; и это он делал не только с частными людьми, но и с представителями казны. Когда им был захвачен медный рудник при Чусовой, разрабатывавшийся рабочими Уктусского казенного завода, то Татищев послал своих подручных подьячего Гобова и фискала прапорщика Поздеева за объяснениями, но приказчик Демидова грубо сказал посланным, что “ответа им никакого не будет. Мы капитану (Татищеву) не послушны, указов его не принимаем и ему до нас дела нет. Если нужно что, – пусть сам едет... А посланных с указами будем в кандалах держать, в тюрьме, до приезда хозяина”. Вот какими речами приветствовал представителей власти холоп Демидова! Довольно странно и нелепо, вероятно, было положение органов правительства, посланных для водворения субординации, при этом свидании с приказчиком, который угостил их таким образом...

Из другого примера мы увидим, как угрожали расправляться Никита и сын его Акинфий с непослушными их грозной воле чужими людьми и как они, несомненно, не раз и расправлялись не только со своими, но и с посторонними.

Рудоискатель Иван Савин жаловался Татищеву, что он давно еще открыл медную руду на реке Вые и объявил об этом верхотурскому воеводе Калитину, но тот не обратил внимания на его объявление. Потом Савин донес о своем открытии Демидову, который тоже сначала не работал руду, но с приездом Татищева стал разрабатывать, боясь, чтобы шустрый капитан не перехватил себе открытого месторождения. Демидов строго приказал Савину молчать об этой руде и везде поставил заставы, не пропускавшие подозрительных заводчику лиц. Эти же заставы не пропускали охотников к ловле бобров, “и нам, бедным, ясак нечем платить”, – жаловался Савин. Демидов запретил последнему объявлять казне какие бы то ни было руды. “Если будете объявлять руду на Уктус, – грозил заводчик, – то я вас кнутом буду сечь и в домны (печи, где выплавляется чугун) помечу”. Савин с кусками руды только тайком, глухими местами, пробрался к Татищеву. За ним была послана погоня, и, вероятно, в случае поимки рудоискателя, его постигла бы жестокая участь.

Мы должны привести еще несколько случаев из “подвигов” Демидова, чтобы видеть, на какие жестокие и смелые выходки был способен привыкший к власти Акинфий. И если он мог проделывать подобные вещи с посторонними лицами, даже со слугами царя, то легко себе представить весь ужас положения людей, находившихся в его безграничном распоряжении.

Татищев послал купить весы для Уктусского завода в Невьянский, где они делались на вольную продажу. Посланный был выгнан с завода приказчиком Феклистовым с бранью. Этот же Феклистов увез “воровски” с Точильной горы наломанный казенными людьми камень. Посланные Татищева нашли часть увезенного камня разбросанной по лесу. Вследствие этого обстоятельства печи казенных заводов простояли долгое время без действия, что, очевидно, и было нужно Демидову.

Когда Татищев получил указ берг-коллегии о взимании с заводчиков десятины с металлов в казну, он сейчас же послал Демидову “указ” от себя и приказывал составить ведомость о железе и привезти ее самому заводчику в Уктус. Но, понятно, Демидов не поехал: он не хотел допустить даже мысли, что Татищев смеет ему “указывать”. Акинфий ответил коротко: “Когда пришлется указ от берг-коллегии, мы тогда готовы платить”. Указ Татищева назван “отпискою”. Этого не могло вынести ретивое чиновничье сердце Татищева, привыкшего к установленным канцелярским формам: он разразился сильною жалобою в берг-коллегию, которая приказала: “Демидовым быть послушным законным требованиям Татищева, писать ему “доношениями” и особых указов себе от коллегии не ожидать”. Тогда Акинфий изменил свой горделивый тон на насмешливый: “Просим вашего величества, – писал он Татищеву по поводу ломки камня, – о рассмотрении той обиды и о позволении ломать камень”.