Читать онлайн «Вернадский: жизнь, мысль, бессмертие». Страница 8

Это была первая национальная Академия наук нашей страны. Организация ее была очень трудным делом: всегда тяжело первому проводить столь сложное мероприятие, да еще в такое необычайно трудное время. Создание Украинской академии наук стало ярким проявлением организационного таланта Вернадского. Позже Вернадский был инициатором создания ряда академических учреждений нашей страны. Со времен Ломоносова никто так много не сделал для организации отечественной науки. Но главной для Вернадского оставалась научно-теоретическая работа. В годы пребывания в Киеве, Полтаве, Старосепье (на биологической станции), Харькове, затем в Ростове, Новороссийске, Ялте, Симферополе он разрабатывал основы учения о геохимической деятельности живого вещества. Ему предлагали эмигрировать в Англию. Он остался на родине.

В конце 1921 года Вернадский основал в Москве Радиевый институт и был назначен его директором. Продолжая изучение геохимии радиоактивных элементов, он занимался общими проблемами геохимии, а также продолжал разрабатывать учение о геологической роли живого вещества.

Его приглашают прочесть курс лекций в Сорбоннском университете (Париж). 1923–1926 годы он проводит за границей, преимущественно во Франции, ведя большую научно-исследовательскую и преподавательскую работу. Выходят в свет его лекции по геохимии (на французском языке), статьи по минералогии, кристаллографии, геохимии, биогеохимии, химии моря, эволюции жизни, а также о геохимической деятельности и будущем человечества.

Вернувшись в 1926 году на родину, он публикует свою знаменитую монографию «Биосфера».

Сейчас это может показаться странным, но до того времени о биосфере писалось очень мало, и то лишь в специальных изданиях. Не существовало учения о биосфере. Вернадский стал его основоположником.

Годы, казалось бы, не властвовали над немолодым ученым. Он по-прежнему был полон творческого огня.

С годами даже крупные ученые обычно сужают области своих интересов. У них все четче оформляются «любимые» темы и проблемы, остальное отходит на второй план, а затем и вовсе отстраняется. И понятно: впереди остается все меньше времени, а силы убывают. Да и трудно совладать с обширным и разнородным материалом, анализировать и обобщать его.

У Вернадского было иначе. С юношеским темпераментом брался он за новые труднейшие проблемы, выдвигал новые идеи, работал над новыми книгами и статьями.

С 1923 по 1936 год выходят в свет отдельные тома его замечательной «Истории минералов земной коры»; кроме статей на прежние темы, он пишет исследования о природных водах, круговороте веществ и газах Земли, о космической пыли, геотермии, проблеме времени в современной науке…

Поистине не было и нет ученого, который мог бы столь долгие годы продолжать так глубоко разрабатывать многочисленные научные проблемы, относящиеся к различным наукам.

Главной для него остается тема биосферы — области жизни — и геохимической деятельности живого вещества. Для расширения научных работ в этой области (теперь-то мы можем оценить его дальновидность!) он организовал в 1928 году биогеохимическую лабораторию.

В 1937 году Владимир Иванович в последний раз выступает на международном геологическом конгрессе с докладом: «О значении радиоактивности для современной геологии» и добивается создания международной комиссии по определению геологического времени. Его продолжают волновать и частные проблемы наук о Земле (прежде всего геохимии, минералогии), учение о биосфере, общенаучные проблемы времени и симметрии.

Начавшуюся вторую мировую войну и затем нападение фашистской Германии на нашу страну он переживал очень сильно (почти шестьдесят пять лет назад он, как мы помним, горько переживал поражения и радовался победам русских войск на Балканах). В победе над фашизмом он не сомневался, веря в нее как в историческую неизбежность.

В 1943 году в эвакуации в Боровом (Казахская ССР) умирает его жена, друг и помощница Наталья Егоровна, с которой он прожил пятьдесят шесть лет. В конце 1944 года у возвратившегося в Москву Владимира Ивановича произошло кровоизлияние в мозг, а 6 января 1945 года на восемьдесят втором году жизни он скончался.

В последующие годы переиздавались некоторые его работы, значительное количество произведений впервые увидело свет. Они продолжают публиковаться и сейчас, в наши дни, не просто как архивные материалы по истории науки и даже не только как классические научные произведения. Труды Вернадского остаются на переднем крае науки, активно вливаются в поток современной научной мысли, где все более ясно и полно выявляется могучее течение, связанное с изучением биосферы, живого вещества и геологической роли человечества на Земле, — научное учение, которому суждено объединить в себе достижения многочисленных отраслей знания и которое навеки связано с именем Владимира Ивановича Вернадского.

Говорят, внешность обманчива.

Любитель парадоксов Оскар Уайльд вывернул этот афоризм наизнанку: только поверхностные люди не обращают внимания на внешность.

Вернадский был цельной, глубокой, многогранной личностью, оригинальным и неутомимым мыслителем, увлеченным поисками истины. Мужественный, искренний, отстаивающий свои взгляды в самых трудных ситуациях, борющийся за справедливость, не оставляющий в беде учеников и товарищей. Он мог бы служить образцом русского интеллигента-патриота, сочетающего творческие искания с практической деятельностью, а увлечение наукой и философией — с борьбой за справедливость.

Его внешность соответствовала духовному облику: спокойное лицо с правильными чертами, крупный лоб, острый, внимательный взгляд.

Сохранилось несколько фотопортретов В. И. Вернадского и несколько словесных описаний его облика. Последние особенно интересны, потому что передают некоторые его черты, недоступные бесстрастному оку фотоаппарата.

Вот как описывает Владимира Ивановича академик Д. В. Наливкин по своим впечатлениям 1914 года: «Он уже тогда был немолод. Высокая, стройная, немного сутуловатая фигура, быстрые, но спокойные движения запоминались сразу; над всем безраздельно царила голова. Узкое, точеное лицо, высокий выпуклый лоб ученого, темные волосы с сединой, каскадами поднимавшиеся над ним, поражали и удивляли. Но и они были только фоном для глаз, необычайно чистых, ясных, глубоких, казалось, что в них светился весь облик, вся душа этого необыкновенного человека. Впечатление еще более усиливалось, когда Владимир Иванович начинал говорить. Его голос был такой же, как глаза, — спокойный, ясный, приятный и мягкий, глубоко уходящий в душу.