Читать онлайн «Жизнь и смерть Бенито Муссолини». Страница 16

В конце 1915 года погибли внуки национального героя Италии Джузеппе Гарибальди — Бруно и Костанте. Муссолини, Нальди, интервентисты и Кº умело использовали обстановку, спои печатные средства и массовые демонстрации для раздувания милитаристского и шовинистического психоза. Муссолини позже (28 февраля 1915 года) потирал руки: «Брошены добрые семена, и все увидят, что они не окажутся бесплодными». И они, эти «семена», действительно попали в благодатную почву фашизма, укрепления националистической идеи сначала Великой Италии, а затем Великой Римской империи, новое «летоисчисление» которой начиналось уже после «похода на Рим» в 1922 году.

Германия и Австро-Венгрия долго пытались удержать Италию в орбите Тройственного союза. В начале мая 1915 года фон Бюлов — представитель кайзеровского германского правительства передал в Риме список таких значительных территориальных уступок со стороны Австро-Венгрии, что, казалось бы, такого не добьешься никакой победоносной войной, но было уже поздно. Нарушено было и обещание короля Витторио Эмануэле III, данное в августе 1914года императорам Германии и Австро-Венгрии, — соблюдать «благожелательный нейтралитет».

Раььше говорили «мир» и спрашивали: «А что после мира?» Теперь громко произносили ужасающее слово «война», и никто не задавал вопрос: «Что после войны?» Многое было ясно: Италия к войне не готова, армия почти небоеспособна, ее рядовой состав набирался, как говорили в то время, «из самых глупых сыновей», а генералитет, превышавший в количественном отношении все разумные рамки, сверкал погонами на плацах, в салонах и дворцах, но большего не умел.

Префекты 69 итальянских провинций давали правительству приукрашенную картину положения на местах, но залатать бедность словами было трудно или невозможно. Муссолини в своих публицистических выступлениях «заплаты» не скрывал, а выделял, и тем самым был полезен и для сторонников войны, и для ее противников. Беспроигрышная позиция. Его обвиняли в предательстве, но он логично парировал все нападки: как можно считать предателем лицо, которое никаких заверений не давало, чаще всего было в оппозиции и к либералам, и к реформаторам, и к нейтралистам?

Король изменял слову. Он то поздравлял одних императоров, то слал приветствия другим — Георгу V Английскому, Николаю II Российскому, приветствовал француза Пуанкаре-«Война». Правительство вынуждено было лицемерить и юлить; парламент постоянно пел с чужого голоса, изыскивая способы, как бы устоять. «Столкновение смертельно опасно: или парламент свалит нацию, или нация низвергнет парламент. Если парламент сгнил, новая Италия сметет его со своего пути», — писала «Идеа Национале» от 15 мая 1915 года. (История не любит аналогий. Но почему бы не перебросить мостик через десятилетия и через три тысячи километров в сегодняшнюю Россию. Слава Богу, нет военной ситуации, но многое повторяется в новых условиях и в других государствах. Как часто мы, подобно Италии, чувствуем себя побежденными, находясь в стране победителей, и с готовностью получаем кредиты на последующее развитие и сегодняшнее существование. Но по кредитам надо платить, или восторжествует далеко не демократический тоталитарный режим.) Италия эту «грамоту» прошла, изучила сполна во всех ее красках и нюансах. По крайней мере в той ее части, где крупные промышленники и финансовые клубы ставят или стремятся делать ставку на выигрывающую лошадь на ипподроме жизни только потому, что они обеспечивали ей успех, заранее ее «подкармливая». К 30 октября 1922 года, к приходу фашистов к власти (от этой даты Муссолини повел свой отсчет времени «новой фашистской эры»), фашистское движение в Италии финансировалось на 71,8 процента промышленниками и финансовыми компаниями, на 8,5 процента — институтами страхования и кредитными обществами, на 19,7 процента — частными лицами в Италии и за рубежом, итальянцами, постоянно находившимися в эмиграции.

Сколько итальянцев сегодня живет за границей? Более 20 миллионов. А тогда, в начале века? Ежегодно эмигрировали сотни тысяч человек. В 1926 году из Италии выехало всего 280 тысяч, а 150 тысяч вернулись на родину. Муссолини считал, что перед лицом 90 миллионов немцев и 200 миллионов славян 40 миллионов итальянцев — маловато, и страна должна насчитывать не менее 60 миллионов жителей (ныне 57,8 миллиона человек). В связи с этим государство спешно ввело налог на холостяков, усложнило правила выезда за границу, стало внимательнее относиться к эмигрантам, чтобы зарубежные итальянские общины не утратили родной язык, традиции, национальный дух, даже привычки в еде — спагетти, пицца, итальянские вина и кофе по-итальянски. Ныне от 3,64 миллиона итальянцев, живущих за границей и имеющих право голоса, в парламент Италии будут избираться 16 депутатов и 8 сенаторов.

Но главное, считал Муссолини, видимо вспоминая свой сложный юношеский опыт и постоянные столкновения с полицией, чьи недостатки в «работе» он изучил на самом себе, — это создание мощной политической полиции, сыска и слежки. Созданная им в 30-е годы для борьбы с политическими противниками специальная организация ОВРА (Организация по наблюдению и подавлению антифашизма) мало чем уступала НКВД, а может быть, по некоторым позициям и шла впереди, учитывая более долгий опыт и более свободное передвижение по Западной Европе и Америке.

Более того, стремление к доносительству в характере многих итальянцев и желание создать широкую разветвленную сеть из многих десятков тысяч тайных осведомителей, оплачиваемых из средств крупных фииансистов, как бы шли в одном направлении. ОВРА стала всесильной «ПЬОВРой» — спрутом (как теперь называют мафию). Но ОВРА — это была действительно государственная «пьовра».

«Мы должны преобразовать специальную инспекцию полиции в таинственную, могущественную и всеохватывающую организацию», — говорил Муссолини — и действовал. «Все итальянцы должны ежеминутно чувствовать, что находятся под контролем, что за ними наблюдает и их изучает глаз, который никто не может обнаружить… Каждый итальянец должен находиться как бы перед жерлом орудия, перед двумя сильными руками, готовыми в любой момент схватить его за горло. Эта организация должна обладать неограниченной властью и неограниченными возможностями. Она должна охватить всю страну, как чудовищный дракон, как гигантский спрут. Именно так, как гигантский спрут».

Впрочем, слежка коснулась и самого Муссолини. Но он быстро избавлялся от тех, кто «много знал, и не то, что следовало бы знать». В этот период 30-х годов сложилась система слежки, доносов, цензуры и заказных газетных статей и сообщений.

Муссолини был с давних времен мастером по написанию заказных «заданных» корреспонденции. Теперь заказывал он сам. Впрочем, и писал он сам.- Раньше компроматы собирал он, теперь стали собирать и для него, и на него. И об этом он знал и «изменников» из управлений сыска и в печати карал сурово. Все было под контролем. Второе, пятое, шестое управления КГБ вряд ли умели действовать более гибко и ловко, чем аналогичные службы во времена Муссолини.