Читать онлайн «Записки». Страница 4

"Записки Бенкендорфа" — не авторское название мемуаров. Это их устоявшееся название, появившееся с тех пор, как о них стало известно в обществе. Вскоре после кончины автора вышла в свет краткая биографическая статья о нем в "прибавлении к части осьмой" "Военного энциклопедического лексикона, издаваемого обществом военных и литераторов" (СПб., 1844, с. 1–3). В ней сказано: "Должно упомянуть еще, что он имел во всю жизнь обыкновение составлять записки о служении своем, также и о важнейших событиях ему современных. Изданные в свет записки сии составят драгоценный материал для истории".

Это первое известие о мемуарах графа Бенкендорфа интересно не только справедливо высокой оценкой их значения "для истории". Именно с этой статьи ведет свое начало устоявшееся наименование мемуаров — "Записки". Истинное (французское) наименование — Memoires du comte Alexandre Benkendorf General cavalerie, Aide de Camp General de S.M.E. L'Empereur de Russie — позднее, относится к 1830-м гг. Возможно, оно не принадлежит самому графу, но появилось при его жизни. Этим наименованием снабжены писарские копии фрагментов, сделанные по просьбе отдельных лиц (А. И. Михайловского-Данилевского и др.). Через двадцать лет после кончины графа появилась первая публикация из "Записок" во втором номере бартеневского "Русского архива" за 1865 год (столбцы 1167–1180). Публикация содержала фрагмент из "Записок" в переводе барона Модеста Андреевича Корфа (лицейского однокашника Пушкина). Фрагмент содержит описание приключений Императора Николая I и его свиты в поездке летом 1836 года по восточным губерниям Империи. Барон М. А. Корф в письме П. И. Бартеневу от 8 января 1865 г. сообщал: "Записки его, о существовании которых не только Император Николай I, но и все близкие и даже родные графа узнали лишь после его смерти, были ведены на французском языке и содержат в себе множество таких подробностей, анекдотов и пр., которые иначе не сохранились". Барон М. А. Корф был не прав — "Записки" были давно известны по копиям фрагментов, хотя и весьма узкому кругу лиц (Император и избранные военные). Корф приводит и небольшой фрагмент о пожаре Зимнего дворца в 1837 году, на которых "Записки" обрываются.

Известные копии значительных фрагментов "Записок" с большими завершенными сюжетами либо снабжены повторением общего авторского названия мемуаров, либо не имеют его вовсе. В настоящем издании они даны с соответствующими их содержанию заголовками, принадлежащими публикаторам.

Около 1865 года известный своей язвительностью князь П. А. Вяземский, ознакомившись с копией некоторых фрагментов "Записок", написал следующую эпиграмму:

(РНБ, Отдел рукописей, ф. 1123, № 276)

В стишке князя Вяземского заключено противоречие. Вряд ли тот, кто "всероссийский", может быть "нерусским"; только если "русскость" понимать узко и примитивно, вне подлинной исторической обусловленности этого понятия, не "по-пушкински". Князь Вяземский хотел съязвить, но получилась весьма емкая, лапидарная характеристика графа Бенкендорфа, она звучит утверждающе, почти как дифирамб: "Был генерал он всероссийский" (параллель с понятием "император всероссийский" и местом графа при императоре). Так рука пушкинского друга, помимо его воли, возвысила автора "Записок", признав его всероссийский масштаб и значительность, которые будет справедливо перенести и на его мемуары.

В начале этой статьи следует сказать то, о чем подробнее будет сказано в конце: г-н Грюнберг составил замечательную книгу, во многих отношениях полезную. К сожалению, ценность комментариев и сопроводительных статей не может быть признана столь же безоговорочно, поскольку автор допускает в них не только рискованные суждения, но, в том числе, и грубые ошибки. Не имея возможности подробно разобрать все сомнительные места, г-н составитель рекомендует крайне осторожно подходить к любым "нетрадиционным" мнениям, изложенным автором, т. е., в сущности, ко всем "ярким" идеям, составляющим пафос книги. Одно время г-н составитель даже колебался, стоит ли вовсе публиковать сопровождающие статьи и комментарии, и не ограничиться ли одними первоисточниками; однако он все-таки решился, и вот почему:

1. Поскольку эта книга была задумана и исполнена трудами г-на Грюнберга, было бы некорректно умолчать о его личном вкладе, сколь бы спорным этот вклад не казался.

2. Работы Грюнберга содержат немало ценных фактических данных, которые, по отделении их от рискованных и прямо ошибочных утверждений, могут быть весьма полезны вдумчивому читателю

3. Чтение провокационных публикаций может быть весьма полезным для думающего человека; долг г-на составителя состоит в предупреждении читателя, но никак не в сокрытии от него оригинальных мнений.

Впрочем, следует согласиться с г-ном Грюнбергом в главном: историческая репутация А.Х. Бенкендорфа нуждается в реабилитации. Со всем прочим соглашаться не следует, напротив, каждое мнение уважаемого автора следует рассматривать критически. По сути, каждая строчка г-на Грюнберга, которая не является изложением сухого факта, требует комментария; иной раз это относится и к самим фактам, например здесь:

г-н Грюнберг пишет: Имя майора Марклая можно связать с именами Барклая де Толли и героя Цусимы капитана I ранга Владимира Николаевича Миклухо-Маклая (брата знаменитого путешественника) не шутки ради, а как имена трех героев русской армии и флота, имеющих старинные родовые корни в Шотландии.

Комментарий г-на составителя: [К. Дегтярев — Прим. Hoaxer].

С этим замечанием решительно невозможно согласиться. У Миклухо-Маклаев нет никаких старинных родовых корней в Шотландии. Родоначальник этой украинской дворянской фамилии казак Макуха (Миклуха) носил кличку "махлай" возможно, по причине его лопоухости. Относительно шотландского происхождения Марклая также следует усомниться. Род Markleys (иные написания: Marklay, Markly, Marland, Markland, Merkland, Merland, Mearland, Marlane, Merlane, Mearlane, Marland происходит из Ланкастершира (Англия). В XVII веке Марклаи в больших количествах эмигрировали в Америку и в настоящее время там проживает наибольшее число потомков этого старинного английского рода)

г-н Грюнберг пишет о Ермолове: Вел усиленную интригу против своего начальника главнокомандующего армией М.Б. Барклая де Толли, играя на струнах узко толкуемого русского патриотизма, что не мешало ему позже интриговать против Кутузова. Обладал высокими качествами боевого командира, сочетавшимися с жестокостью к мирному населению. Командующий Грузинским (Кавказским) корпусом и главнокомандующий на Кавказе в 1816–1817 гг. Его карательный поход в Чечню, в котором поголовно уничтожалось население, обернулся для России длительной Кавказской войной, а его дальним отголоском можно считать и современные события в этом регионе. Небезынтересно впечатление Пушкина от общения с Ермоловым, оно неоднозначно: "Улыбка неприятная, потому что неестественна" (в первой главе "Путешествия в Арзрум").