Читать онлайн «Эйзенштейн». Страница 81

Недалеко от Пскова, в песчаных холмах, в остатках морены, среди озер и сосновых лесов, лежит могила Пушкина. Она лежит на границе старой России, и рядом с ней развалины почти исчезнувшей старой крепости. Не зная или не вспомнив об этом, вспоминал в первой своей статье об Александре Невском Эйзенштейн Пушкина, связывая его с именем Александра Невского через книгу Ишимовой – детскую книгу, которую Пушкин читал в день перед дуэлью и, как крепкий человек, написал ласковое письмо писательнице, ободряя ее. Мысль об истории не оставляла поэта.

Приближалась война, новая война на старых границах. Сергей Михайлович в молодости видал недавние поля битвы, и еще не истлевшие кости воинов, и еще не заровненные окопы, должен был перед войной с Германией вернуться к старым границам, к старому спору, должен был снять картину об Александре Невском.

Сценарий писал П. Павленко.

Петра Павленко сейчас мало помнят. Он был талантливым человеком, много видал, знал Восток и Запад, работая в торгпредстве, узнал семантику старых ковров, знал Кавказ, долго писал и не дописал историю Шамиля.

Характеры наций меняются. Нации перемешиваются при столкновении и обмениваются опытом. Но история грозна.

В книгах Плано-Карпини, посетившего Монголию в XIII веке, говорилось о том, что монголы просты и верны в обращении друг с другом, но высокомерны и жестоки с чужими. В них говорится, что монголы едят все, что можно разжевать, и грехом считают только есть грибы и трогать огонь ножом. Все остальное, если это делается не с монголом, считалось у них находящимся вне морали. Они потрясли мир, разъединив царства, снимали народы с места, наслаивали народ на народ, как будто читали книгу, перебрасывая страницы, увеличивались, как обвал, подавили Кавказ, растоптали Хорезм, пришли в Россию, разбили русских на Калке и пировали, покрыв пленных начальников досками, и предок Пушкина был «раздавлен как комар задами тяжкими татар».

Александр Невский княжил в Великом Новгороде – грамотном городе, городе, торгующем со всем миром, в городе вольном. Гербом у него было изображение ступеней и к ступеням прислоненный посох, а сам престол никем не занят.

Князья тут были гостями и начальниками рати. Посидят на троне и уедут.

Много приходилось говорить с Эйзенштейном и с Павленко о Новгороде, о татарах. Я писал тогда книгу «Марко Поло» и это время сравнительно хорошо знал.

Сзади на Новгород и Псков напирали шведы, сбоку напирали немцы. На Неве со шведами дрался Александр Невский. Братья его были карелы, и один из старшин земли Ижорской – Пелгусий, вероятно, родом карел, в христианстве Филипп, записывал подробности боя и имена убитых.

Тот Пелгусий, старательный христианин – он постился по средам и пятницам, – оказался первым русским военным корреспондентом.

С татарами-монголами воевать было невозможно. Ракеты были еще не изобретены, и даже бумажные змеи были дивом. На бумажных крыльях летал враг Добрыни – Змей Горыныч, может быть тот змей был родственником праздничных китайских бумажных змеев. Как достичь врага, до которого надо ехать годы и месяцы через города, через степи? Где найти этого врага, когда он сам разбросан по всему миру, имеет множество чужих столиц, где в войсках оказались тюрки, грузины, немцы, французы, иранцы и алланы?

Пришлось терпеть, отбиваться от шведов и немцев, терпеть татар.

Россия была сильна. Переяславский храм, стоящий в княжестве Александра Невского над озером, построен в несколько месяцев, как это отмечено на его стенах; храм Кирилла, великий храм в Киеве, построен в два года и стоит до сих пор, без трещин стоит, вот только надо было сделать одну подпору, потому что часть фундамента пришлась на пещеры Киево-Печерской лавры, может быть, вырытые в те времена, когда не только не было христианства, но на местах, где сейчас стоят пирамиды, просто лежал песок. Была великая, могучая страна с великой живописью, с большими дорогами. Илья Муромец не только ехал на Чернигов, но и клал гати через болота. Строили дома со стеклом. Люди мылись не только в деревянных банях, но иногда в банях каменных (в Киеве!), умели делать эмаль. Все это было растоптано.

Но надо было оставить жар угля вдохновения народу, память о дорогах, знания ремесла великой радостной страны. И Александру Невскому пришлось близ села Михайловского, не так далеко от Новгорода и от Пскова, драться с рыцарями на Чудском озере.

Так не будем удивляться тому, что за два года до великой войны великий режиссер взялся снимать об этом картину. Прошлое не умирает, его нужно додумывать, в нем нужно уметь узнавать будущее.

От этой великой битвы осталось мало. Выловили из воды несколько сапог, две-три кольчуги; нашли Вороний камень, около которого шла битва; сохранились записи в немецких летописях, сохранились немногословные и русские записи; но все изменилось. Старые новгородские церкви и церкви Пскова, перед которыми когда-то площади были вымощены раздробленными звериными костями, а перед Поганкиными палатами в Пскове площадь даже вымощена была конским зубом – все это не разрушилось, но вошло в землю; внутри повышали полы, закладывали низы окон.

Был у Сергея Михайловича художником Константин Елисеев, друг по гражданской войне, соратник по первым работам в красноармейских клубах. Он известен как автор карикатур в «Крокодиле». Был молчаливый Эдуард Тиссэ, великий кинооператор, понимавший живописность переходов белого через серое в черное. Были актеры Н. Охлопков, Д. Орлов – превосходный знаток русской речи, прекрасный Н. Черкасов – в конных съемках его дублировал будущий герой войны Доватор. Была кинофабрика, она и сейчас стоит все там же, над почти уже не видной рекой Сетунью; вокруг нее лежали поля; весной еще цвели вишневые сады, росли яблони; тут когда-то были царские сады, и сюда привозили многие сотни лет назём из Москвы.

Недавно в них снимали «Войну и мир» и показывали зал Дворянского собрания в Москве таким, каким он выглядел бы через какое-нибудь невероятное увеличительное стекло. Получилось красиво, но дорого. Тут еще прибавили хрусталя на подвесках люстр.

Ледовое побоище случилось в апреле на льду, конечно. Лед потом окровавился. Зимние сцены очень трудны в съемке – зима, время сумрачное. Решили построить зиму. Ее строили без сосулек, без пара, без заснеженных деревьев. Строили не зиму, а бой. Срубили вишневый сад, выкорчевали, распахали и заасфальтировали огромное поле.

Потом покрыли его мелом, смешанным с нафталином. Одели войско русское и войско тевтонское и начали съемки.

Надо было выделить героев из новгородского сопротивления. Придумал Павленко кольчужника-патриота, который раздает армии сделанные и заново скованные кольчуги, а себе оставляет самую короткую, ту, которую никто не взял.