Читать онлайн «Гитлер. Последние десять дней. Рассказ очевидца. 1945». Страница 47

Документы, необходимые для прохождения через немецкие позиции, были изготовлены заранее, и теперь Бургдорф вручил их каждому из нас. После этого мы, наконец, смогли покинуть комнату. Оказавшись снаружи, в переходе, мы радостно пожали друг другу руки. У нас снова появилась возможность принять участие в сражении, хотя и довольно призрачная. Однако нам уже не нужно будет сидеть сложа руки в подземелье, безучастно ожидая решения своей судьбы. Часы показывали 12.45. Мы стали готовиться к походу: запаслись продуктами питания, надели камуфляжные комбинезоны и стальные шлемы. Напоследок перекинули через плечо автоматы и распределили по карманам столь необходимые карты местности, по которой пролегал наш маршрут. Коротко распрощавшись с коллегами, мы 29 апреля в 13.30 вышли из бункера и отправились в путь.

Пригнувшись за стенами выхода из бункера на Герман-Герингштрассе, мы переждали очередной артиллерийский налет. Откуда-то послышалась длинная автоматная очередь, и пули впились в стену над нашими головами. Густые клубы черного дыма нес ветер с Потсдамерплац в нашу сторону. Затем мы побежали к Тиргартену, огибая воронки от бомб и снарядов, лавируя между поверженными и разбитыми автомашинами, многочисленными трупами солдат и гражданских лиц. Вскоре мы вышли из зоны интенсивного обстрела и оказались в относительной безопасности среди жилых кварталов. Внезапно над нашими головами появились 6–8 русских пикирующих бомбардировщиков, мы бросились в ближайший подъезд. А в это время снаружи уже рвались бомбы, слышались характерные хлопки авиационных пушек. Подъезд был забит сидящими и лежащими людьми: отчаявшимися женщинами, перепуганными детьми, солдатами, потерявшими свои части, из дальнего угла доносились стоны раненых. Мы поспешили дальше. Вокруг воронки от мины лежало 9 или 10 трупов в гражданской одежде, некоторые изуродованные до неузнаваемости. Не задерживаясь, мы продолжали свой путь. Воздух был насыщен запахом разлагающихся человеческих тел, повсюду попадались мертвые лошади, брошенные автомобили, горящие дома. Мы ползли, карабкались, брели, спотыкаясь, по избранному маршруту, постоянно стремясь на запад. В прифронтовых садах мы видели хорошо подготовленные артиллерийские позиции с неповрежденными орудиями, принадлежавшими 56-му танковому корпусу, которые сделались совершенно бесполезными из-за отсутствия снарядов. Они молчали уже много дней.

За четыре часа мы покрыли расстояние, на которое в нормальных условиях понадобилось бы не более получаса, и примерно в 18.00 достигли станции метро «Зоологический сад», где смогли тридцать минут отдохнуть, перевести дух и собраться с мыслями. Наземные бои шли уже в непосредственной близости, но вокруг мы видели только напуганных и отчаявшихся берлинцев. Под покровом темноты мы пробирались мимо развалин по Йоахимштрассе, Кюрфюрстендамм и Адольф-Гитлерплац. Первые русские танки проследовали по этим улицам уже нынче, 29 апреля, во второй половине дня. Руководитель местного отряда самообороны, состоявшего из членов гитлерюгенда, выделил нам подростка, который должен был доставить нас в автомашине через наполовину занятую территорию к имперскому спортивному стадиону, где обосновалась еще одна боевая группа юнцов. С необыкновенной ловкостью и головокружительной скоростью подросток провез нас по западному сектору Шарлоттенбурга. Через каких-нибудь полчаса мы уже шагали по каменным плитам Олимпийского стадиона. Кругом — ни души. Бледная луна заливала тихим светом казавшиеся призрачными неповрежденные здания… Несколько ночных часов мы провели с небольшим подразделением гитлеровской молодежи в помещениях, расположенных в западном крыле стадиона, и с первыми признаками рассвета отправились к мостам через Хавель у Пизельсдорфа.

Наша группа, подкрепленная несколькими солдатами, была уже достаточно крупной, чтобы при необходимости постоять за себя. К нам присоединился также полковник фон Бюлов, он покинул имперскую канцелярию с письмом для фельдмаршала Кейтеля через несколько часов после нас.

Бойцы гитлерюгенда, вооруженные винтовками и фаустпатронами, занимали в одиночку или парами окопы и щели по обе стороны Хеерштрассе перед Пизельсдорфскими мостами. В сумрачном свете начинающегося утра, на фоне молочного неба отчетливо вырисовывались силуэты русских танков, занявших позиции вдоль Хеерштрассе. Они находились на расстоянии не более километра, вблизи железнодорожной станции, и их пушки были нацелены на мосты. Группами по три человека мы перебежали длинный мост и, запыхавшись, повалились на землю на другом берегу, радуясь, что нас прикрывает невысокий бугор.

Молодежная боевая группа окопалась в небольшой роще рядом с дорогой. После долгих поисков мы в конце концов обнаружили ее командира, окружного руководителя гитлерюгенда Шлюндера в землянке, устроенной на обратном склоне неглубокой выемки. Проверив наши документы, он поведал грустную историю.

— Когда мы вступили здесь в бой, — сказал он, — нас, членов гитлерюгенда, было пять тысяч. Бывалых солдат среди моих бойцов практически не было, но нам пришлось сражаться с превосходящими силами противника. Наше вооружение — винтовки и фаустпатроны. Ребята все неопытные, необстрелянные. Под ураганным артиллерийским огнем, которого до тех пор никто из них никогда не видел, они гибли сотнями… Ни резервов, ни смены, чтобы дать им хотя бы коротко отдохнуть или поспать.

Мы вышли наружу, и Шлюндер с горечью добавил:

— Самое худшее время для моих ребят — это ночь. Когда все стихает, до нас отчетливо доносятся отчаянные крики девушек и женщин.

Было заметно, что Шлюндера мучили сомнения, но тем не менее приказ Гитлера заставлял его и подростков оставаться на позициях возле мостов. Эти убийственные, преступные приказы втиснули оружие в руки необученных детей и бросили их навстречу неминуемой гибели под колесами чудовищной по мощи военной машины противника.

После полуночи 1 мая мы отплыли в утлой лодке от острова, образуемого двумя рукавами Хавеля возле Пизельсдорфа, взяв курс на озеро Ванзее. Оно находилось в 10 километрах в тылу оккупированной советскими войсками территории. По сведениям, полученным накануне, здесь все еще удерживало свои позиции подразделение 20-й немецкой мотострелковой дивизии. Я сидел на носу, готовый в любую секунду открыть огонь из автомата. Сзади меня работали веслами подполковник Вайс и Бернд фон Фрайтаг. Сначала мы придерживались середины течения более широкого рукава, но, поравнявшись с памятником кайзеру Вильгельму, заметили впереди противолодочное заграждение и поспешили укрыться в тени близ западного берега Хавеля. Ночь была звездной и довольно прохладной. Около Кладова мы плыли так близко вдоль берега, что отчетливо слышали русскую речь, шум работающих моторов и другие лязгающие звуки. Примерно в 2.45 мы миновали Шваненвердер. Из стоявших на берегу ярко освещенных коттеджей доносились смех и радостные возгласы упоенных победой русских офицеров. Сразу же за Шваненвердером нашу тяжело нагруженную лодку чуть было не опрокинул налетевший с озера Ванзее сильный порыв ветра. Как только забрезжил рассвет 1 мая, мы уже были на песчаной косе этого озера, напротив Шваненвердера. Только высадившись, мы, к нашему великому изумлению, заметили хорошо замаскированную противотанковую пушку, державшую под прицелом нашу лодку.