Читать онлайн «Кутузов». Страница 46

– Браво, браво! – кричит восхищенный доблестью противника Багратион и мчится впереди кирасирской дивизии навстречу французским маршалам. Это была последняя его встреча с ними. И, ни разу не уступив в бою, он не сдал бы своих укреплений и сейчас.

Вокруг Багратиона падали кирасиры, врач его армии Гангарт, не покидавший его ни на минуту, упал вместе с убитым конем.

– Спасите Гангарта! – коротко приказал Багратион и помчался дальше, но в это мгновение, смертельно раненный, поник к шее коня.

Дивизия кирасир ушла в контратаку, а Багратиона, окружив небольшим конвоем, медленно везли к деревне Семеновской. Он пришел в себя, запретил везти себя в тыл. Его опустили на землю. Лицо Багратиона было бледно, местами обожжено порохом, но спокойно. Санитары снимали сапог с раздробленной ноги, а он требовал доклада о результатах атаки и, выслушав, приказал:

– Передайте Барклаю, что теперь он решает судьбу боя. – Багратион видел, что маршалы, воспользовавшись его отсутствием и минутным замешательством, захватили флеши и появились на фланге 1-й армии.

В командование войсками 2-й армии вступил Коновницын и стал отводить их за Семеновский овраг. Между флешами и Утицей, где дрался корпус Тучкова, произошел разрыв, и корпус, чтобы не быть отрезанным, тоже стал отходить.

Наступил критический момент боя. Армия Багратиона была расстроена, французская артиллерия стала в районе флешей, подготавливая новый удар кавалерийских корпусов, которые должны были завершить разгром.

Кутузову донесли о ране Багратиона, падении флешей и отходе левого фланга. Как-то по-стариковски заохал, заволновался Михаил Илларионович, потом встал и, расспросив офицера, привезшего тяжелые вести, сказал принцу Вюртембергскому:

– Не угодно ли будет вашему высочеству принять па себя командование?

Принц умчался, но, не доехав до деревни Семеновской, прислал адъютанта просить у Кутузова подкрепления. Кутузов досадливо поморщился, поняв, что совершил ошибку, тут же передал принцу, что он не может обойтись без его помощи и советов и просит вернуться в Горки, а командовать войсками левого фланга послал Дмитрия Сергеевича Дохтурова.

Кутузов был по-прежнему внешне спокоен, хотя отлично представлял себе, что ждет Дохтурова у Семеновского оврага. Там стояли посланные из резерва гвардейские Литовский, Измайловский и Финляндский полки. Но отошедшие части 2-й армии были в беспорядке. С флешей уже гремели залпы французской артиллерии, вдали строились к атаке кавалерийские корпуса Нансути и Латур-Мобура.

Как и семь лет назад, посылая Багратиона к Голлабруну удержать французскую армию хотя бы ценой гибели всего арьергарда, так и теперь Кутузов написал Дохтурову: «Дмитрий Сергеевич, держаться надо до последней крайности». Он знал, что Дохтуров будет держаться.

Герой бесчисленных боев, спасавший армию в болотных теснинах Аустерлица, с беспримерной храбростью отстаивавший Смоленск, Дохтуров так же храбро и умело действовал у Бородина. На небольшой усталой лошадке – эта была четвертая лошадь, трех под ним уже убили – подъехал он к войскам 2-й армии. С рассвета не выходил он из-под огня. Усталый, медленно проезжал между расстроенными полками и спокойно отдавал приказы. От его незаметной фигурки в поношенном, потертом сюртуке один за другим с распоряжениями уносились адъютанты, и с каждой минутой восстанавливался порядок, командиры опять брали в свои руки управление людьми. Все это было как нельзя вовремя, потому что на ослабевшие полки шли в атаку знаменитые французские кирасирские дивизии – дивизии «железных людей».

Страшна была их атака. Могучие всадники в металлических кирасах, на огромных конях, под развевающимися знаменами неслись за Мюратом.

На Бородинском поле высятся десятки памятников полкам и дивизиям. Большинство их по замыслу одинаково: двуглавый орел на верху обелиска, под ним названия полков и на некоторых надпись, прославляющая царя, который в дни Бородина, объятый великим страхом, сидел в Санкт-Петербурге, – вот обычный памятник. Но на холме за деревней Семеновской стоит невысокий монумент. Он врос основанием в землю, квадратный, гранитный, неприступный. В этот памятник вложена глубокая идея. Здесь стояли каре гвардейских полков, которые приняли на себя страшный удар дивизии «железных людей» и точно вросли в землю, как поставленный в их память квадратный гранит. О них, как о гранит, разбились атаки кирасир. Кирасиры бросались на каре, а гвардейские полки, пишет Глинка, как острова в этом движущемся море всадников, затопившем вокруг всю местность, непоколебимо стояли, гибли под ударами, но отвечали огнем и штыками. Натиск длился до тех пор, пока не подоспели русские кавалерийские полки и отбросили кирасир.

Весь правый фланг французской армии продолжал висеть над остатками армии Багратиона, но сил завершить победу у французских маршалов не было, они истощили их в бою.

И маршалы опять и опять просили Наполеона бросить в бой свою гвардию. Ней прислал генерала Бельяра и донес, что уже видна Можайская дорога, проходившая в тылу русской позиции, у деревни Семеновской. Нужен один только натиск, чтобы окончательно решить сражение. Мюрат головой ручался за успех и также требовал гвардию.

Сейчас, когда пали флеши и в центре держалась только Курганная батарея, когда кризис обороны русской армии достиг высшей точки, Наполеон решил, что, наконец, наступил единственный и неповторимый момент в сражении, когда сильный неожиданный удар решит исход сражения. Он двинул в бой свою молодую гвардию и резервную кавалерию.

Наполеон сам любил этот момент и свою лаконичную магическую фразу: «Гвардию – в огонь!», подчиняясь которой мимо него сомкнутыми рядами, могучая, монолитная, двигалась в атаку гвардейская пехота; сокрушая все на своем пути, гренадеры врывались в оборону войск противника, сея смерть, ужас и панику. Карьером шла в атаку гвардейская кавалерия и, скрываясь в дыму и пыли, гнала, уничтожала и добивала противника.

Вот она наступает, эта неповторимая и единственная минута победы. И вдруг:

– Казаки!.. Казаки!.. Казаки!..

Это слово с ужасом произносят примчавшиеся на взмыленных конях адъютанты. Это слово повергло в тревогу весь штаб. Наполеон узнал, что на левом фланге его армии, угрожая ее тылу, севернее Бородина, появились казаки и русская регулярная кавалерия. Находившиеся на фланге войска Орнано и Дельзона смяты и отошли. Богарнэ, остановив атаки на батарею, повел итальянскую гвардию на защиту левого фланга. Попав под атаку казаков, гвардейцы бежали. Сам Богарнэ едва спасся, укрывшись в каре гвардейцев.

Паника охватывала войска и особенно тылы. Наполеон приостановил действия.