Читать онлайн «Синдром подводника. Т. 2». Страница 26

Наш старший помощник командира Алексей Алексеевич Ротач любил семечки. Как-то перед окончанием очередной большой приборки по кораблю он решил проведать замполита, в связи с чем осуществлял переход из третьего отсека в пятый. А чтоб занять руки и мысли, по ходу дела лузгал семечки — негоже командиру такого уровня ничем себя не обременять, даже, когда идешь в гальюн, а тут, можно сказать, политическая акция — поход к заместителю командира по идеологии.

Так как помещения и отсеки на подводной лодке прибирает практически весь экипаж и, значит, весь экипаж заинтересован в поддержании чистоты, то считается, что сорить кроме как командному составу некому, а потому на субмаринах не предусмотрены урны, мусорницы, корзины для бумаг и прочая подобная тара. Алексей Алексеевич, щелкая семечки, собирал шелуху в руку, а собрав полную пригоршню, оглянулся по сторонам и не нашел ничего лучшего, как незаметно сбросить ее на палубу четвертого отсека, как комбайн сбрасывает солому, набравши полный бункер. Ну, это старпом так подумал, что незаметно. А на самом деле тут же подвернулся Михаил Михайлович Баграмян, который это нечаянно и увидел. Алексей Алексеевич, питая надежду, что тот все-таки не заметил его хулиганского поступка, насупил брови и спросил грозным голосом исключительно в педагогических целях:

— А ты что здесь делаешь!?

И тут же, словно только что увидев в проходе шелуху от семечек, с видом врача санэпидстанции, обнаружившего в котле кухни детского дошкольного учреждения нечто опасное, победно вопросил:

— А чего это тут намусорено?

Это прозвучало насколько невинно для Михаила Михайловича, настолько же грозно для обитателей (читай — приборщиков) четвертого отсека. На этот вопрос, прозвучавший контрольным выстрелом в голову командира четвертого отсека, откуда-то чертиком из табакерки выскочил капитан-лейтенант Вячеслав Артемович Липинский. Озабоченно, с выражением недоумения он доложил старпому в оправдательных целях:

— Пять минут, как сделали приборку! Откуда это взялось, не пойму!

Однако старпом не тот был человек, которого можно убедить в том, к чему он не очень расположен. Алексей Алексеевич, не принимая в расчет объяснений «виноватого», продолжил наступление всем фронтом своего нехилого тела:

— Это что за безобразие?

Липинский, как немец, теснимый под Прохоровкой, неуклюже, по сантиметру сдавая старпому площадь своего окопчика-отсека, что-то там бормотал про качественно сделанную приборку и многократный контроль, после которого какой-нибудь там ОТК просто отдыхает. А ОТК — это не хухры-мухры, а отдел технического контроля! И если уж он…

В качестве завершающего победно-разгромного удара Алексей Алексеевич объявил, словно салютовал в честь освобождения очередного города от немецко-фашистских захватчиков:

— Наказать всех за плохую приборку, — и продолжил шествие с чистыми руками и с такими же помыслами, направленными на осуществление уже следующего хитроумного тактического замысла.

А Михаил Михайлович, оказавшийся очевидцем нестандартного воспитательного хода старпома, дипломатично промолчал, чтобы не гневить ни бога, ни тем более начальства.

Возвращение из похода

«05.03.1979 г., московское время 1240

Бухта Павловского

Только что причапали, пришвартовались».

Вот так в очередном письме короткой строкой было означено наше возвращение из автономки, дальнего похода, с боевой службы.

Может, и незачем было приводить здесь свои нудные записи из дневника. Но очень хотелось, чтобы читатели хоть на время могли погрузиться в атмосферу жизни экипажа подводой лодки и почувствовать убаюкивающее воздействие однообразия в замкнутом пространстве, где вахты перемежаются каждодневными изнуряющими боевыми и учебными тревогами, а также тренировками по борьбе за живучесть. Хотелось пусть таким не очень распространенным приемом дать почувствовать рутинность наших каждодневных дел. Ведь неожиданная опасность всегда подстерегает подводника и весь экипаж, несмотря на предпринимаемые предосторожности, в том числе и со стороны командования. И то, как экипаж подводной лодки выпутается из этой опасности, зависит от его сработанности, профессионализма, ума командира и главного механика — вплоть до последнего матроса. В том числе и от везения.

Когда сходишь на берег после дальнего похода, тебя продолжает «штормить». Идешь по суше, а тебя качает, будто ты все еще находишься в море. Это вестибулярный аппарат не успел «акклиматизироваться» и перестроиться, продолжает производить балансировку твоего тела на твердом берегу.

В наше время каждый подводник помнил правильные слова известного советского командира подводной лодки, участника Великой Отечественной войны, Героя Советского союза Магомета Имадутдиновича Гаджиева: «Нигде нет и не может быть такого равенства перед лицом смерти, как среди экипажа подводной лодки, где все вместе либо побеждают, либо погибают».

О том же говорит и кавалер Рыцарского креста, командир германской подводной лодки «Кригсмарине» Вольфганг Лют: «Смерть постоянно ходит рядом с нами, лучше бы это произошло при выполнении воинского долга в море. Именно это отличает братство подводников: ощущение единства, которое рождается от сознания того, что — либо мы все добьемся успеха, либо все вместе погибнем».

Удивительно, что мысли двух выдающихся подводников противоборствующих сторон относительно состояния экипажа в море оказались идентичными. И даже слова практически те же, только Магомет Имадутдинович лаконичен и предельно сжат в своем высказывании, а Вольфганг Лют по-европейски более эмоционален, а потому многословен и витиеват.

К этому хочется лишь добавить, что подводники независимо от национальности и от стана, в котором воюют, прежде всего борются с морской стихией, а затем уже с врагом, которому не только в глаза не посмотришь, но которого и на расстоянии не всегда увидишь.

Любовные треугольники

По возвращении в базу радость встречи с родными и близкими приняла в свои объятия многих членов нашего экипажа, но не всех. Как это бывает, я расскажу на примере двух соприкоснувшихся любовных треугольников. Их опыт в очередной раз протекал по многажды повторяющемуся жизненному сценарию. Эта история произошла с товарищами, которые вместе с нами пришли из автономки. Начало она берет на берегу. Однако все по порядку.

Служили два товарища — два мичмана в одном экипаже и на одной подводной лодке. Назовем их именами Ами и Вит. Молодые мужчины дружили, подружились и их подруги. Ами к тому времени был женат, а подруга Вита пребывала в качестве его невесты. И вот Ами и Вит в декабре 1978 года ушли в дальний поход, а женщины, как и положено, остались ждать на берегу. Женщин назовем по имени их мужчин — Амика и Витута. Так вот как бы наши любимые женщины ни ждали нас, своих суженых, и как бы ни хотели поскорей увидеть, все же иногда их естественные желания, к горькому сожалению, доминируют над понятиями духовными, такими как честь, долг, верность. Про таких женщин у нас пренебрежительно говорили: «слаба на передок». Думаю, что именно поэтому многие подводники предпочитают за женщин тосты не поднимать.