Читать онлайн «Решения принимались на земле». Страница 2

И овладевал он ими без устали, а позже умело использовал на практике. В военные годы Пестов показал себя умелым авиационным военачальником, командуя авиасоединениями. В послевоенное время он возглавлял военно-воздушную академию в Монино, занимал другие ответственные должности.

Анатолий Степанович Кравченко до поступления в академию несколько лет работал летчиком-инструктором в одной из летных школ Закавказья, а первый свой боевой орден Красной Звезды получил в 1937 году за обучение испанских летчиков смело летать на истребителях и грамотно драться с гитлеровскими асами в небе Испании. Он и его боевые друзья, добровольцы республиканской армии, внесли достойный интернациональный вклад, помогая свободолюбивым испанцам в овладении летным мастерством. В неимоверно трудных условиях испанские летчики обучились вести борьбу с фашистскими стервятниками. На командном курсе нашей академии учились не только летчики, но и будущие летнабы. Я в военно-воздушную инженерную академию поступил уже после окончания артиллерийской школы имени М. В. Фрунзе в Одессе. Мечтал стать истребителем, но был зачислен на отделение летчиков-наблюдателей. Уже будучи слушателем академии, я все-таки подал рапорт с просьбой разрешить мне одновременно овладевать боевой профессией истребителя. Но когда рапорт по команде дошел до наркома К. Е. Ворошилова, он написал на нем: "Нам нужны командиры и начальники штабов с высшим авиационным образованием. Таковых и готовит академия. Летчиков же готовят авиационные школы. Экс- терном сдавать не разрешаю". Так и не осуществилась моя мечта летать на истребителе.

В притихший зал вошли командующий ВВС Московского военного округа комбриг И. Т. Еременко, начальник академии комдив 3. М. Померанцев и начальник командного факультета полковник М. Д. Смирнов. Быстро проследовали к стоявшему на возвышении большому полуовальному столу. Окинув взглядом находившихся в зале слушателей, Еременко спросил у Померанцева:

— Это и есть весь выпускной курс, Зиновий Максимович?

— Так точно, товарищ комбриг! — отчеканил начальник академии.

— Не густо.

— Да, не густо, — согласился Померанцев и, немного картавя, стал объяснять, что многие авиаторы, направленные в академию, два с половиной года назад не смогли сдать предусмотренные правилами приема экзамены за курс средней школы. По этой причине пришлось пополнять набор за счет успевающих заочников академии и некоторого числа командиров, не имевших авиационной подготовки. Общую численность курса удалось довести лишь до восьмидесяти слушателей.

— Маловато, — озабоченно произнес Еременко и затем нарочито громко обратился к присутствовавшим с сообщением о том, что в академию он приехал по поручению начальника ВВС РККА Смушкевича, что сам он не смог прибыгь на встречу с преподавателями и слушателями командного факультета по причине служебной занятости и просил его, комбрига Еременко, передать свой сердечный привет собравшимся в этом зале и пожелать каждому всего наилучшего в службе, учебе и личной жизни.

После этих слов зал взорвался дружными аплодисментами. Имя Якова Владимировича Смушкевича тогда было поистине легендарным. Мы, слушатели военно-воздушной академии, многое знали о Смушкевиче, о его беззаветном мужестве, проявленном в боях с врагами, о его таланте авиационного военачальника. Знали прежде всего от преподавателей, а также от некоторых сослуживцев и соратников Якова Владимировича, в том числе от участника воздушных боев в Испании полковника А. С. Осипенко, от бывшего начальника авиационного штаба Смушкевича в пору боев на Халхин-Голе комбрига А. 3. Устинова и некоторых других товарищей, выступавших перед слушателями академии с лекциями и докладами.

Думаю, мало кому из нас не было известно, что комкор Смушкевич старый большевик, член партии с 1918 года. Во время гражданской войны был политруком роты, батальона, комиссаром стрелкового полка. С 1922 года он связал свою судьбу с военной авиацией — был комиссаром эскадрильи, авиационной бригады. Позже окончил Качинскую школу военных летчиков, командовал авиационной бригадой.

Безусловно, ведомо нам было и то, что в 1936–1937 годах Смушкевич добровольцем воевал на стороне республиканской армии в Испании, руководил противовоздушной обороной Мадрида, проводил большую работу по срыву вражеских воздушных налетов на Гвадалахару. За мужество, отвагу и героизм, проявленные в боях с фашистскими стервятниками в испанском небе, был удостоен звания Героя Советского Союза. Особую популярность среди авиаторов он завоевал в боях с японскими милитаристами на реке Халхин-Гол, где летчики возглавляемой им авиационной группы уничтожили 660 вражеских самолетов и наша авиация по всем статьям превзошла японскую, оказав неоценимую помощь наземным войскам в разгроме противника. За боевые подвиги в боях на реке Халхин-Гол Я. В. Смушкевич был удостоен второй Золотой Звезды Героя Советского Союза. С огромным интересом мы слушали лекции, в которых преподаватели рассказывали о том новом, что было внесено Смушкевичем в тактику и оперативное искусство ВВС, в методы боевого управления авиацией. Хорошо запомнилось его неукоснительное требование наносить массированные удары по врагу с воздуха обязательно в тесном взаимодействии с наземными войсками. По лекциям мы наизусть знали формулу Смушкевича: "Авиация сама городов не берет и капитуляций не принимает, но оказывать содействие в решении этих задач она может и непременно должна". Часто напоминали нам наши наставники и о том, что Смушкевич был смелым и решительным не только в воздушных боях с врагом, но и в оценке жизненных положений, если был уверен, что прав, никогда не скрывал правды — говорил то, что думал. Со слов комбрига И. Т. Еременко и полковника А. С. Осипенко, которые выступали перед слушателями академии с докладами о боях в Испании, нам было известно, что именно Смушкевич в 1938 году одним из первых дал правдивую оценку состояния нашей истребительной авиации, заметив, что немецкие истребители типа Ме-109 тогда во многом превосходили советские истребители И-16 и И-15 бис, хотя в ту пору в нашей стране, в том числе и среди военных летчиков, господствовало мнение, будто советские самолеты лучшие в мире. Утверждение Смушкевича об отставании советской истребительной авиации от немецкой, обоснованное опытом войны в Испании, поначалу на многих произвело ошеломляющее впечатление. И все же оно, несомненно, сыграло важную положительную роль, заставило наших авиаконструкторов плодотворнее работать над созданием новых боевых самолетов с лучшими тактико-техническими данными.